половину бутылки, он удовлетворенно крякал и неторопливо и тщательно раскуривал потухшую трубку, которую помимо табака начинял изрядной долей наркотической травки… Выполнив поручение хозяйки, Уилки не уходил потому, что хозяин все равно попросил бы его о незначительном одолжении. Оно заключалось в том, чтобы единственный человек, который посетил Геракла за весь день, поговорил с ним. Точнее внял бредням весьма странного затворника. Фармера тошнило от едкого дыма и запаха перегара, но он терпеливо и с любопытством ждал, что скажет Геракл. Когда последний снова подносил горящую спичку к трубке, лицо его, выхваченное из полумрака, странно освещалось. И тогда от чернокожей мумии, которую Уилки наблюдал перед собой всего минуту назад, не оставалось и следа. Казалось, воздействие алкоголя и наркотиков, а, возможно, и то, что к Гераклу проявили внимание, мгновенно преображало его в довольно симпатичного пожилого гринго и к тому же, весьма занятного собеседника. А значимость того, о чем должна была пойти речь, делала его в глазах простодушного и доверчивого Уилки на редкость важной и таинственной персоной. В эти минуты, а порой и часы своего нескончаемого разглагольствования, сумасброд блаженствовал. Общение с юношей доставляло ему неизъяснимое удовольствие. И он не скрывал этого.
– Ты видишь эту пепельницу из чистого золота?! А – этот подсвечник?!
Геракл в который раз чиркал спичкой, чтобы зажечь оплавленную свечу.
– А – оружие?!
И пьяница с таинственным видом, словно боясь чего-то, заскорузлыми отростками своей пятерни осторожно постукивал о стену с ковриком из гобелена, подобного тому, что зашторивал окно, но несколько отличного по расцветке и рисунку. Великолепная шпага с клинком из дамасской стали, два старинных английских ружья и еще пара пистолетов с серебряными рукоятями висели прямо над кроватью Геракла. Он откровенно бахвалился, что его ложе – из красного дерева. Но при слабом свете свечи Уилки, увы, не изобличал всех достоинств того, чем хвастал словоохотливый собеседник. Ему, конечно же, весьма занятно было, откуда у хозяина – такое дорогое оружие и предметы обихода, а у Доры – столько золотых украшений? Ведь, не за скромный доход, что давала «Райская птичка», они были приобретены? Не впервой Геракл затевал разговор с Уилки о происхождении своих богатых трофеев. Но все – без толку. Возможно, он прощупывал молодого человека: заслуживал ли тот доверия? Или же затуманенный алкоголем и наркотой мозг Геракла быстро утрачивал нить повествования? Вероятно, и то, что хитрый негр искусно подогревал интерес Уилки. И, все же, сын бедного фермера ничуть не расстраивался из-за того, что до сих пор так и не узнал секрет Геракла. Уилки очень хорошо понимал, что в любом деле – важно терпение. Он не без основания полагал, что придет день и час, когда негр сам скажет ему то, что необходимо. Он нуждался в Фармере. А, иначе, для
