в ярких выражениях подтвердил, что именно этого он бы и хотел, водитель молча снизил скорость. Потом ещё раз. И ещё. Он закатывал глаза и вёл машину, держа на руле лишь указательный палец. На его лице была скучающая гримаса, будто он случайно попал не в тот кинозал и вместо захватывающего боевика смотрел документальный пятичасовой фильм о размножении дождевых червей.
– Дайте этому мальчику тортик, – ворчал Глеб, всё ещё на всякий случай держась за ручку над дверью.
Юра молча ткнул в кнопку радио. Помехи наполнили салон громким шелестом и щелчками. Парень крутил ручку приёмника, но ничего, кроме шума помех, они не услышали.
– Сломалось, – вынес вердикт водитель.
– Два тортика ему дайте, – буркнул Глеб.
Голос водителя звучал гулко и негромко, как удар детского резинового мяча об кирпичную стену. Он не выражал никаких эмоций, походил на механический имитатор голоса. За всю поездку парень ни разу не повернул головы, глядя только на дорогу перед собой.
– Вы поймали феникса? – вдруг спросил он.
Глеб набрал в лёгкие воздух, чтобы сказать что-то колкое, но глухо произнёс:
– Не знаю. Но похоже, его нет. Нам ещё предстоит в этом разобраться.
– То есть феникс свободен? – нахмурился водитель.
– Слушай, э… Как тебя?
– Абдибакыт.
– Как? – Глеб развернулся к водителю и подставил ладонь к уху.
– Абдибакыт, – невозмутимо повторил тот.
– Что за имя, – хохотнул охотник.
Водитель ничего не ответил, но скорость машины немного возросла.
– А краткая форма есть? – спросил Юра.
Парень отрицательно помотал головой.
– Так вот, Абди… – начал Глеб, но водитель недовольно скривился.
Охотник многозначительно уставился на Юру, прося помощи.
– Кыт? – предложил тот.
– Иба? – перебирал Глеб. – Бди!
– Ты это мне?
– Бак бдит, – Глеб кашлянул. – Берегись, мир, это атака поэтов-хероплётов.
Машина резко остановилась прямо посреди моста. Всех троих дёрнуло вперёд, но благодаря ремням безопасности до лобового стекла никто не дотянулся. Ремни полоснули плечи и шеи, оставив на коже красные следы. Из кузова послышалась ругань. Водитель молча уставился на обоих парней, сведя густые брови к переносице.
– Ладно, буду называть тебя Сашкой, – на одном выдохе протараторил Глеб голосом чуть более высоким, чем обычно.
Водитель недовольно хмыкнул, но ничего не сказал и вновь завёл машину. Ещё четверть часа они ехали молча.
Глава 2. Гадюка
Больница возвышалась над густым парком, её окружавшим. Высокое бледно-серое здание вышвырнутым кирпичом тяжело лежало среди многолетних вязов и голубых сосен, устало взирая сотнями
