и привыкли обсуждать политические неурядицы в узком кругу за стаканчиком водочки, но, как правильно сказал Мормон, за неявку на политическое мероприятие власти грозились отключить электричество и газ. Громко играла музыка, в основном старые патриотические или пионерские песни, иногда почему-то перебиваемые скрипучим голоском Кристины Орбакайте.
– Черт, устроили маевку! – Ругнулся Бугай. – На дворе двадцать первый век, а эти в Первомай играются.
– А мне нравится, – мечтательно заметила Шишимора. – В детстве я очень любила первомайскую демонстрацию: шарики, красные флаги, мороженое по двадцать копеек, и все остальное.
– Это в тебе детстве ностальгирует, – объявил Мормон. – Попади ты сейчас в то время, ты бы и дня прожить не смогла. Представляешь, вызывают тебе на комсомольское собрание и начинают допытываться, как протекает твоя половая жизнь. Что ты на это скажешь?
– Ой! – Громко сказала Шишимора.
– То-то же, – удовлетворенно заключил Мормон.
– Ой! – Повторила Шишимора и подпрыгнула на сиденье.
– Ты чего? – Удивленно спросил ее Мормон.
– Ты чего? – Спросил Бугай.
– Девочка очнулась, трепыхается.
– Поехали быстрее! – Потребовал Мормон.
– Куда поехали? – Угрюмо пробурчал Бугай, указывая носом на демонстрацию.
– Ну сверни на другую улицу.
– Застрянем. В этом чертовом Чумске все дороги, что каналы. Сядем в лужу, можем обратно уже не выбраться.
– Ох, чтоб тебя! – В очередной раз подпрыгнула Шишимора.
Наконец демонстрация миновала автомобиль. Последними шли две подвыпившие старухи в красных косынках и скандалили друг с дружкой. Одна считала, что вторая является ведьмой, испортившей ее свинью.
– Поехали! – Сказал Мормон.
Джип, едва не задавив старух, рванул вперед.
Центральная улица, хотя совсем недавно была заасфальтирована, по своей структуре напоминала стиральную доску. Автомобиль задрожал. У Мормона отчетливо застучали его фарфоровые зубы, что вместе со стуком вылетающего гравия вызывало нервное расстройство. А на заднем сидении прыгала Шишимора – ее и автомобиль подбрасывал и дергающаяся под сидением Наташа.
По сторонам дороги, дрожа и покачиваясь, проплывали городские здания, вначале двухэтажные кирпичные параллелепипеды, простые, как вся массовая культура, местами украшенные мозаиками, схематично изображающими подсолнухи и рогатые коровьи головы. Зато возникший позже частный сектор радовал разнообразием форм и густой зеленью садов.
Иногда дорогу храбро перебегали беспечные куры и кошки, невзирая на изрядное количество смятых трупов сотоварищей, приплющенных к асфальту проезжающими машинами. По счастью
