style="font-size:15px;"> – Вот именно! Самые страшные клетки выстраивают для себя двуличные люди, душегубы, мнящие из себя этаких разумцев или не дай бог, верующих людей!
– Какой ужас! – отреагировала Арина, прижимая ладони ко рту.
– И нет прочнее клетки у властолюбцев, чиновники от власти вообще из клеток выбраться не могут.
– И клетки сжимаются? – поняла девушка.
– О, еще как сжимаются! Человек в ней скукоживается, к старости уменьшается до мизерного состояния зародыша. Недаром говорят, чем меньше человек в процессе жизни уделяет внимания другим живым существам, тем меньше у него становится мозгов.
– Впадает в маразм?
Ведун вместо ответа коротко кивнул, но помолчав, продолжил:
– Злобные люди становятся к старости невменяемыми!
– О, да, клетку не может создать добрый человек, – горячо поддержала старика, Арина, – добрый всегда протянет руку помощи попавшему в беду родственнику или другу. Доброму даже в голову не придет, заняться обогащением или карьерой, игнорируя нужды близких. Но разве я сижу в клетке?
Вернулась она к началу разговора.
– Женщины любят городить прутик к прутику, – улыбнулся ведун, – твоя клетка называется любовью! А слепое поклонение мужчине может привести к потере другого мужчины, пожалуй, самого важного в твоей жизни.
– Кого?
– Отца!
Арина с почтительной робостью закивала головой в знак того, что она действительно в последнее время обходит своего отца вниманием и дочерней любовью.
– Ну что ж, – твердо произнесла она, – вы абсолютно правы!
– Влюбленные – такие эгоисты, – рассмеялся старичок, – а родители, тем не менее, переживают. Слезы в подушку льют!
– Он многим пожертвовал ради меня, – прошептала Арина.
Ведун испытующе смерил ее взглядом.
– Твоя мама померла еще в твоем лучезарном детстве?
– Мне было восемь лет, – подтвердила Арина, – вначале она, а следом бабушка.
– И обе от инфаркта? – внимательно изучая бледно-фиолетовые губы девушки, догадался ведун.
– Митя говорил, что это похоже на родовое проклятие, – вспомнила Арина.
– Родовое проклятие? – переспросил Велес и рассмеялся. – О, нет! Им, здесь, и не пахнет, а вот плохой наследственностью, кровосмешением попахивает сильнее некуда!
– Кровосмешением? – удивилась Арина.
– Ага. В девятнадцатом веке не считался чем-то из ряда вон выходящим, брак с двоюродным братом, например?
И он вопросительно взглянул на нее.
– Безусловно, ваша семья из благородных!
– По маминой линии, мы – обедневшие дворяне! После революции моя прабабушка пошла, преподавать в детскую коммуну.
– А муж, ее двоюродный брат?
– Погиб!
– Ребенок?
– Девочка,
