в школе, Стольцев уже был одним из руководителей раскопок в Северном Причерноморье, и Зина до сих пор чуть ли не наизусть помнила газетную статью о том, как ребята из его экспедиции нашли в море, на три четверти затопившем руины древней Фанагории, уникальные по ценности предметы.
Одной из самых громких находок, описанных в газете, было надгробие жены легендарного Митридата. Причем согласно эпитафии супругу царя называли мужским именем Гипсикрат. Археологи, конечно, знали, что в принципе мужеложство среди греков было нормой жизни. Но загвоздка состояла в том, что у Митридата от этого таинственного Гипсикрата были дети!
Любопытно, что разгадать головоломку Стольцеву и его коллегам помог не кто иной, как Плутарх. Копаясь в жизнеописании римского полководца Помпея, в красках описавшего последнее сражение Митридата с римскими войсками, въедливые археологи обнаружили упоминание о жене или наложнице царя по имени Гипсикратия, до того храброй в бою, что Митридат уважительно нарек ее Гипсикратом.
Как-то на лекции Стольцев признался, что и эта находка, и связанные с ней исследования были одними из самых ярких событий его жизни. Что уж говорить о Зине, на которую та давнишняя статья и последующие рассказы преподавателя произвели столь сильное впечатление, что она полностью и окончательно определилась в выборе будущей специализации, отдав предпочтение покрытой пылью и потом нелегкой стезе археолога.
Помимо заслуг, добытых скребком и лопатой, Стольцев обладал несомненным талантом педагога, способного превратить тяжкий путь познания в легкую и увлекательную прогулку. А самое главное, он был прирожденным ученым, умеющим подмечать ключевые моменты там, где их не видел глаз менее искушенного наблюдателя.
Взахлеб прочитав обнаруженную в Интернете кандидатскую Стольцева, Зина, уже имевшая за плечами добрую сотню часов, проведенных в «историчке» – как спокон веку студенты фамильярно звали Государственную публичную историческую библиотеку, – с удивлением обнаружила, что эта скромная в смысле ученых степеней работа была вполне способна уделать любую докторскую по данному вопросу. Но любопытнее всего то, что Стольцев не стал докручивать столь блестяще разработанную тему и конвертировать ее в вожделенный докторат. Нет, закончив дело, он с азартом истинного ученого переключился на изучение других вопросов.
Наконец, что немаловажно, Глеб Стольцев был весьма привлекательным мужчиной с лицом, что не испортило бы греческую статую, и абсолютно неотразимым серо-голубым взглядом, в глубине которого то и дело проскакивала очаровательная лукавая искорка. Словно первый луч солнца, до поры таившийся в предрассветном небе. Даже крупный розовый шрам, просвечивающий на затылке и по виду совсем свежий, не портил картины, а скорее добавлял ореола мужественности своему обладателю.
Были, впрочем, у Стольцева и свои странности. Например, Зина никогда не видела, чтобы он с кем-нибудь здоровался за руку. Очень внимательная
