измену буду знать.Из кубка пить с тобой не стану,
дурманом пахнет от него,
я верить в жизнь не перестану —
от Бога это мне дано.
И пусть я буду спотыкаться,
и буду на локтях ползти,
и даже нищенствовать стану,
но будет Бог со мной идти.
А знаешь ты, как это сладко,
любви испить бокал вина,
а знаешь ты, как это вкусно,
когда с тобою есть она!
И даже, пусть она отсюда,
тобою прислана туда,
я, всё равно, влюбляться буду
и пить любовь, до дна, до дна!
И на земле, когда сойдусь с ней,
когда придёт ко мне она,
посмотришь, от любви от Божьей,
она уверует в Христа!
Захохотал тут чёрт зловеще,
да громко так захохотал,
что пол во всей пещере этой,
так ходуном и задрожал.
– Ну что ж, не стал меня ты слушать,
не захотел идти со мной,
тогда иди своей дорогой,
ещё мы встретимся с тобой.
И я пошёл, нет, побежал я,
из этой проклятой норы,
боялся очень опоздать я,
хранитель ждал там, впереди.
Под гору вниз я так скатился,
перед Хранителем смутился,
ему уткнулся в балахон,
а он загривок взял ладонью,
по волосам меня провёл
и тихо-тихо мне сказал:
– Я рад, что ты назад вернулся,
под бесом там ты не согнулся,
что веру в Бога не предал,
за перстень душу не отдал.
Слеза его из глаз скатилась.
– Но, что с тобою тут случилось? —
не верил я своим глазам.
– Моложе стал ты, без сединок,
и меньше у тебя морщинок,
и больше радости в глазах.
– За то, что там ты не продался,
а верен Господу остался,
помолодел с тобой и я,
лет пятьдесят с того я сбросил.
Тебе на веру, мне на пользу,
покрепче стала стать моя,
да и с душой там ангел тоже,
помолодел вот так, как я.
Да только вот, ещё нам рано,
идти туда к нему с тобой,
пройти дорогу здесь вот надо,
чтобы вернуться за душой.
Он взял меня рукой под локоть,
с коленок на ноги я встал, а он,
помолодевший стал и гордый,
с надеждой тут меня он ждал.
– Отсюда мы другой дорогой,
теперь туда пойдём с тобой,
где по пути ты встретишь детство,
и окунёшься с головой.
Туда пройдёшь ты ненадолго,
чтобы исправить там грехи,
хотя они в далёком прошлом,
но все же все они – твои.
Ковром поляна там стелилась,
под шелковистою травой,
ручьи в овраге там струились,
переливаясь бирюзой.
А птицы там такие трели!
Над головой всё время пели,
и ангелы, как молоко,
летали там невысоко.
Деревья
