болтливых и набожных священников вконец растлило население, которое не было готово принять новые догмы на веру и по ночам спасалось в лесах, принося привычные языческие дары своим осквернённым, но не покорившимся всей этой фигне богам. Однако, завидуя безделию попов, защищать такое государство поголовно отказалось, и вторгшиеся на территорию Сан Лаурентии монголы не только не встречали достойного отпора, но порой принимались восторженно, а порой и просто хлебом-солью. Своё государство всё равно было гораздо хуже монголов. Такая двойственность, впрочем, не мешала воспитанию подрастающего поколения в строгом патриотическом духе.
Но и у монголов здесь были свои обломы. Так было в битве при Козлище, где на широких просторах Варнакских лугов две ужасающие армии решили померяться силами. На битву от противной, и я бы даже сказал, омерзительной стороны, вышел лучший боец войска монголов сотник Сырбездыр, направляясь к пригорюнившемуся Ивашке Мотне, который наяривал над своим томагавком, готовясь к неминучей битве. Иван, хоть и «зашёлся от страху невиданного», но видимости не показал. Наоборот: расправил плечи широкие, повёл головой бедовой, да как гаркнет голосом громоподобным: «Ждал я тебя, Дырявый Сыр! Ах, ты, кус плешивого дерьма, ах ты малайская обезьяна с погнутым древком, ах ты лох монгольской, ах тычмо болотное, ах ты гниль подзаборная, питюк дутый, птичка дохлая, грязь целебная,…,…
…,…!!!!!!
Я тебя,…
…! … ты! Чмо!!!!! О-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о!!!!
И победил, во всяком случае, победил по докладу Складоевской летописи, в чью объективность мы привыкли верить.
Власть показала своё отношение к обывателям, и в момент беды истошные призывы княжеских клакеров проявить высокие патриотические чувства не нашли никакого отклика у порядком озлобленных небрежением и произволом колонов. В партизаны, воевать за такое государство никто не пошёл. При приближении монголов все разбежались и таились по лесным чащобам. Монголы, однако, оказались существами в высшей степени алчными и жестокими, их двухвековое правление сопровождалось беспрерывными грабежами и бесчинствами, к которым присоединялись бесчинства собственных, обалдевших от куража и безделья, князей. К тому же они полагали, что новая религия, дрессировавшая смердов в духе покорности всему высокопоставленному, им выгодна и, вопреки ожиданиям населения, попов поддерживали повсеместно. Когда же их освободили от всех налогов, и даже позволили присваивать землю вокруг монастырей, славяне огорчились. Население убавилось настолько, что когда последний в длинной династии Раскосолидов хан собрал дружину и подошёл к Нусекве, дабы взыскать давно не взысканные недоимки, на его пути встретилось только несколько бесплодных старух, один сумасшедший актёр-калик и орды крыс, безраздельно господствующих в ветшающих постройках. Удивился завоеватель нерадению местных воротил, и выговаривал им, что люд надо пестовать, а не изводить. Потом хан Чемумчиш обложил снова эти земли налогами и матом, назначил мытарей-баскаков из числа местных доносчиков, расставил
