букет полевых цветов и дюжину антоновских яблок. Разложил яблоки на подоконнике, и они немедленно начали пахнуть – природой, молодостью, летом, пахнуть роскошно именно в том понимании, которому Геннадий не нашел синонима. Коридорная хмуро сидела у себя в комнатке, а потом не выдержала и явилась с целью отчитать за самоуправство, а заодно напомнить, что номеров много, а она одна. Но постояла, посмотрела, ушла и вернулась с кувшином синего стекла и поставила в него букет Геннадия. Отошла, полюбовалась и сказала с доверительной секретностью, как своему: «Между прочим, насчет девушки я не шутила. Есть у нас тут – и свои, и из беженок. Могу устроить. Свежие девчонки, неиспорченные».
Геннадий отказался настолько деликатно и вежливо, что коридорная не обиделась, только вздохнула, жалея, что сама уже не так молода. Озорно воскликнула: «А то бы прямо даром для хорошего человека!» – хлопнула Геннадия по плечу, зарделась, захохотала и ушла, сама себя стыдясь.
Простояв около часа на холме над Грежином, Геннадий спустился и пошел к гостинице. Она была в центре. Там же, в центре, располагались и все жизненно важные учреждения, включая отдел внутренних дел.
Каблуки четко стучали в тишине: Геннадий не признавал спортивной обуви, в которой поголовно ходят все, предпочитал туфли; ночной легкий ветерок обвевал его ноги тканью брюк – джинсы Геннадий тоже носил редко. Он вообще любил костюмы – зимой темные, летом светлые и легкие. И никаких футболок, только рубашки. Все, конечно, безукоризненно выглаженное. Брюки – со стрелочкой.
Геннадий проходил мимо железных синих ворот, странно ярких в ночном свете. На каждой из двух половин в центре была черная звезда (или такой казалась?) с расходящимися лучами. Видимо, эта символика вместе с воротами существовала здесь давно, с советской власти. Власть кончилась, символы превратились в украшение. По бокам ворот высилась решетчатая ограда. Геннадию показалось, что там, за оградой, стоит человек. Стоит и смотрит на улицу.
– Здравствуйте, – наугад сказал Геннадий.
– Здравствуйте, – ответила Светлана.
Это была она – сержант Клюквин отпустил ее подышать, зная, что из замкнутого пространства двора она никуда не денется. Хотя на всякий случай сказал:
– Если что, стреляю без предупреждения.
– Ладно.
Серега понимал, что стрелять, конечно, не будет ни в каком случае, и Светлана это понимала, но обоим стало спокойнее. Когда есть уговор, пусть и невыполнимый, это все же лучше, чем совсем без правил.
– Что это вы тут? – приблизился Геннадий.
– Стою, – буквально ответила Светлана.
– Какая красивая, – разглядел Геннадий.
– Знаю, – спокойно сказала Светлана.
– Это что тут такое? Местная тюрьма, что ли?
– Вроде того.
– И вы тут сидите?
– Да. Немного
