Да и то, тогда вокруг должны были бы лежать сугробы пепла, а не пушистого снега. Наверное…
Внезапно у Бретта заболела голова. Так сильно, будто кто-то приложился к затылку ломиком. Он снова почувствовал необъяснимую глубинную вибрацию, которая, как отголоски затухающего землетрясение, прошла сквозь всё его тело. Он крепко зажмурился, пережидая спазм, и на автомате перевернул страницу. Через несколько секунд боль поутихла, и Бретт открыл глаза. То, что он увидел перед собой, заставило головную боль вернуться в троекратном размере. Новая страница была пустой. Почти пустой. Посреди неё было напечатано лишь несколько слов:
«Янг, пожалуйста, будь вежливее с гостем».
И чуть ниже:
«Гость, пожалуйста, будь осторожнее с хозяином».
Бретт просидел, пялясь на эти две короткие строчки, минут десять. Он силился понять их смысл, тайный, двойной, тройной, но ничего определённого не приходило на ум. Он пытался сформулировать для себя, что же может значить для него само наличие этого текста. Что о нём знали? Что он здесь не случайно? Настроение читать бесследно пропало.
После всех заморочек, нестыковок и странностей этого дня Бретт так толком и не пришёл к решению, что ему делать, и делать ли что-то вообще. Похоже, что всё шло по плану. Только план был не его. И понять, как бы ему не подыгрывать этим таинственным планировщикам, было обескураживающе непросто. Бретт поужинал хлебом с сыром и ветчиной, выпил кружку чая с молоком. Потом отыскал в ванной самую новую на вид зубную щётку, хорошенько промыл её под горячей водой и почистил зубы.
Удивительное существо – человек. Вчера он лишился памяти и едва не умер от обморожения посреди леса, а сегодня уже думает, как бы защититься от зубного налёта и при этом проглотить минимум чужой слюны. Желание наполнить своё время рутинными задачами, стремление к привычной норме, к ритуалам, соответствующим обычной, относительно безопасной жизни – мощный защитный рефлекс, способный абстрагировать сознание даже от самой болезненной и опасной ситуации.
Чистя зубы, он рассматривал своё отражение в зеркале. Оно вовсе не казалось ему посторонним. Это был знакомый и даже родной образ, который в данный момент неплохо соответствовал его представлениям о самом себе. Несмотря даже на то, что вспомнить чего-либо конкретного из своей прошлой жизни он сейчас не мог. Бретт прополоскал рот, смыл пенную бороду и ещё раз внимательно изучил своё отражение. Каштановые волосы, серо-голубые глаза, щетина то ли двух, то ли пятидневной давности, в зависимости от его способностей к воспроизводству растительности на лице. Можно было даже сделать пару предположений относительно его возраста, вот только погрешность такого рода догадок по-прежнему оставалась далеко за гранью достоверности. Небольшие морщины, несколько седых волос… Скажем, от тридцати до сорока.
Бретт
