колесах.
Шурка и человек в шляпе подошли.
На продавце мороженого, несмотря на март, была шапка-ушанка, а белый халат был натянут поверх ватной куртки. Как будто для него, как и его покрытого инеем товара, всегда была зима.
– Два эскимо, – сказал Шляпа.
– В честь товарища Папанина! – крикнул Шурка.
– В честь товарища Папанина угощаю бесплатно, – улыбнулся продавец, однако деньги у Шляпы взял. Поднял крышку, скрылся в облаке ледяного пара, которое вырвалось из ящика. Вынырнул. В руку Шурке ткнулась восхитительная толстая холодная палочка в серебристой бумажке.
– Пойдем сядем, жевать на ходу вредно для здоровья, – сказал Шляпа, проворно срывая обертку.
Они вошли в сквер у театра и сели на скамейку. Чугунная императрица гордо поднимала вверх скипетр и подбородок, совершенно не замечая, что на носу у нее висит огромная капля, а на голове сидит голубь. Вид у нее от этого был глупейший. Шурка захохотал.
Шляпа посмотрел вопросительно. Но Шурка только рукой махнул: долго объяснять! Да и голубь улетел.
– Ну что, нос не болит? – спросил Шляпа.
Нос болел, когда приходилось широко раскрывать рот, кусая мороженое. Но Шурка радостно мотнул головой. Чудак! Как может что-то болеть, когда ешь мороженое? Не просто мороженое – эскимо!
– Ерунда! – сказал Шурка. – И утешать меня вовсе не надо было, подумаешь! Я и сам бы ему навалял. Просто связываться было некогда…
Он быстро кусал эскимо, и от холода немело во рту.
Шляпа рассмеялся. И тут же снова стал грустным.
– Конечно, навалял бы! Просто мама и папа меня учили всегда быть за тех, кого топчет толпа, – объяснил он.
Он ел так, будто это не мороженое, а капустный суп или манная каша с комочками. Через «не хочу» – называла это мама.
Шурка даже обиделся за эскимо. Расправил обертку и сложил в карман.
– А вы знаете, что эскимо изобрели в честь советских полярников? – сказал он. – У нас во дворе его еще никто не ел!
Шляпа смотрел в сторону проспекта. Полярники уже проехали. Уже одел в чехлы свои трубы оркестр. Уже постовые милиционеры заново запустили уличное движение: зарычали автомобили, затренькали, побежали трамваи. Видимо, героев провезли слишком быстро. Толпа не хотела расходиться.
– Ты посмотри на них, – вдруг сказал Шляпа. – Далась им эта Арктика, Северный полюс… – И продолжил неожиданно: – Ни одного румяного лица. Чем гордиться? Что построили какой-то небывалый в мире ледокол? А у самих пальто в заплатах, и из дома ушли без завтрака.
Шляпа покачал головой. Мороженое таяло у него в руке.
Шурка, который уже расправился со своим эскимо, подумал: ну и тип!
– Нет, ты присмотрись, – настаивал Шляпа.
Из вежливости Шурка посмотрел. Внезапно он увидел, что лица у людей радостные, но впрямь худые, усталые, бледные. А одежда старая, унылая.
Шляпа оживился.
– Они
