а также их растущая молодая смена к надлежащему усвоению принципа и практики состязательности?
В связи с этим имеет смысл подвергнуть анализу некоторые фундаментальные по своему характеру научные и дидактические проблемы, лежащие в основе ситуации, сложившейся в правоприменительной практике и образовательной деятельности. Сформировавшаяся за многие десятилетия парадигма советского, а затем и российского юридического образования и юридической науки такова, что все мы – бывшие и нынешние студенты-юристы, изучая в институтах и университетах дисциплины, в том числе уголовно-правового цикла, привыкли давать правовую и иную оценку тем или иным обстоятельствам, исходя из некой объективной позиции, которую можно выразить в тезисе: «Человек совершил то-то, его действия по закону квалифицируются так-то, а не иначе, что можно доказать тем-то и в таком-то порядке, с помощью таких-то средств и методов…».
Быть может именно криминалистика как наука и учебная дисциплина, априори предполагающая стремление к установлению истины как к главному нравственному ориентиру, в этом отношении не отклоняется, а как бы развивает «парадигму объективной позиции». С одной стороны, и эту точку зрения следует признать доминантной, интерес криминалистики к преступлению, преступнику и его защитнику обусловлен стремлением создать научные средства, способствующие в конечном счете познанию истины в уголовном судопроизводстве[48]. Криминалисты-практики, как и ученые, преподаватели, в большинстве своем предпринимают активные усилия для познания этой истины. Существующие, особенно в уголовно-процессуальной науке, мнения, отрицающие возможность установления истины в судопроизводстве, обоснованно критикуются криминалистическим научным сообществом: «Истина в уголовном процессе не может быть вероятностной или ограничиваться видом или субъектом деятельности…»[49]. Криминалисты-практики по этому поводу, как правило, просто недоуменно разводят руками: «О чем речь?! Истина есть истина! Она всегда одна по конкретному делу».
Как уже отмечалось в предыдущей главе, эта устоявшаяся точка зрения дала повод некоторым ученым – представителям того же сообщества, сделать критический вывод о «монополизме» традиционной криминалистики, основанной на «консерватизме как ученых-криминалистов, так и практиков, считающих криминалистику исключительно своим “оружием”, направленным против подозреваемых, обвиняемых и их профессиональных защитников»[50]. Соответственно ряд авторов (Л. А. Зашляпин, М. О. Баев, О. Я. Баев, Г. А.Зорин и др.) пришли к выводу, что криминалистические средства и методы должны быть классифицированы на предназначенные для оптимизации уголовного преследования и, напротив, – для оптимизации профессиональной защиты от уголовного преследования. «Состязательность сама по себе предполагает противоборствование, противодействие состязающихся сторон в реализации каждой из них своей уголовно-процессуальной
Эксархопуло А. А. Предмет и система криминалистики: проблемы развития на рубеже ХХ−ХХI веков. – СПб.: Изд. дом СПбГУ, 2004. − С. 33−34.
Шепитько В. Ю. Тенденции криминалистики и некоторые новеллы уголовного процесса // Кримiнальнепроваджения: новацii процессуальноiтеорii та кримiналiстичноi практики: матерiали мiжнародноi наук.-практ. конф., 18-19 квiтня 2013 року, м. Сiмферополь-Алушта / вiдпов. ред. М. А. Михайлов, Т. В. Омельченко; Таврiйский нац. Ун-т iменi В. I. Вернадcького. – Сiмферополь: ДIАЙПI, 2013. − С. 166. Эту позицию, думается, поддерживают большинство криминалистов.
См., например: Зашляпин Л. А. Криминалистика как основа разработки теоретических аспектов профессиональной защитительной деятельности // Криминалистические аспекты профессиональной защиты по уголовным делам: сб. статей / отв. ред. Л. А. Зашляпин. – Екатеринбург, 2001. – С. 43.
