князь вскочил со стула и с гневом обрушился на него:
– Прошу не давать мне титула, который мне не принадлежит! Прошу всех запомнить: теперь наш законный император – Николай Павлович!
Пакет из Таганрога от Дибича – о волнениях в южных полках, адресованный «Его Императорскому Величеству государю Константину I» он даже не стал распечатывать, а курьеру приказал немедленно скакать с ним в Петербург к Николаю.
Но новоиспеченному императору, попавшему в двусмысленное положение – вроде царь и не царь, в столице тоже приходилось несладко. Он в письмах умолял Константина приехать в Петербург и публично отказаться от престола на заседании Государственного совета. Для этого даже послал в Варшаву младшего брата Михаила. Но главнокомандующий Литовским корпусом оставался непреклонен.
– Я уже написал отречение. Поэтому оставьте меня в покое, – заявил он Михаилу Павловичу.
А может быть, он просто боялся, что его, как и отца, убьют восставшие гвардейцы?
Но когда все худо-бедно, не без кровопролития, правда, но устроилось, и Николай взошел-таки на престол, великий князь любил спрашивать своего адъютанта Михаила Лунина: чего же хотели восставшие?
Хитрый адъютант всегда рассказывал одну и ту же историю.
– Солдаты на Сенатской площади кричали: «Мы за Константина! Мы за конституцию!» А когда у них кто-то из толпы поинтересовался: а кто она такая, эта конституция, служивые, не задумываясь, ответили: «Известно кто. Жена Константина!»
На этом самом месте главнокомандующий Литовским корпусом начинал дико хохотать и непременно обращался к своей супруге:
– Представляете, дорогая, как русский народ вас величает? Моя любимая, моя ненаглядная Конституция!
Но вскоре в Варшаву из Петербурга пришли списки тех, кто так или иначе был связан с декабристами. В них великий князь увидел фамилию Лунина.
Его надлежало арестовать и отправить в столицу для дальнейшего ведения следствия.
Константин Павлович вначале отправил своего адъютанта на охоту поближе к австро-венгерской границе в надежде, что тот не вернется. Но через неделю Лунин явился в Бельведер с тушей убитого кабана.
Тогда великий князь решил поговорить со своим любимцем начистоту.
– Вот деньги, паспорт, – протянул он адъютанту большой конверт. – Пожалуйста, уезжайте на запад.
Весельчак и балагур поклонился великому князю, поблагодарил его за заботу, но отказался принять конверт.
– Извините, ваше высочество, но я не намерен предавать своих товарищей и готов разделить с ними печальную участь.
Романов еще какое-то время держал в руке пакет, не зная что с ним делать, потом вдруг резко швырнул его на стол и грустно сказал:
– Тогда прощайте, голубчик, и не поминайте меня лихом.
