яркой фантазией, что она смогла существовать, отделившись от человека, у которого она зародилась.
В последний раз я была в призрачно-голубой комнате Хило, когда обнаружила в ней Врена, приставившего нож к горлу старухи. Стены, пол… все здесь имело тот самый аквамариновый оттенок, который ценился за способность отгонять недружелюбных духов. Несмотря на это, если вы пригласили духов войти (что Хило и сделала, заключая договор с букой), краска становилась не слишком действенной.
Лазоревый трон Хило пропал: на его месте Оливер начертил мелом сложную фигуру. Начертание состояло из перекрещивающихся линий и кругов и занимало немалую часть помещения. Обходя его по кругу, я насчитала десять окружностей, а в центральной увидела пентаграмму.
– Хило твердила ему, что надо брать не мел, а кровь, но твой милейший дядя и слышать ничего не захотел.
Бестелесный голос Хило разносился по пустой комнате. Я принялась озираться по сторонам. Внезапно воздух в темном углу завибрировал, будто в августовскую жару над шоссе, – и Хило материализовалась.
– Он, дескать, сам знает, что делает… Вот Хило и отошла в сторонку и не мешает специалисту работать, – с нажимом добавила она и поцокала языком.
– И что он создал?
– Он называет это «Древом жизни», но Хило таких деревьев никогда не видывала. Мы почти не единым словечком не перемолвились. Он просто погарцевал, начеркал свои закорючки и сбежал.
Ее речь сочилась презрением к моему дяде. Однако меня поразило то, что Хило допустила Оливера в свои владения и разрешила ему здесь поколдовать.
– Спасибо, что помогаешь нам, Хило. Ты очень щедрая. Ты разрешила нам воспользоваться твоей… – я поколебалась, подбирая подходящий термин. Комната? Нет. Комнаты неподвижны, а данное пространство могло сопрягаться с любой точкой на Земле. Сейчас, например, магический зал парил над нашим садом. Пентаграмма в центре рисунка Оливера располагалась точно над тем местом, где он установил солнечные часы.
– Короче, можно мне тебя поблагодарить? Спасибо тебе за то, что ты терпишь гордыню Оливера.
Морщинистое лицо Хило разгладилось настолько, насколько это позволял ее немалый возраст.
– Пожалуйста, девонька. Но Хило не отказалась бы купить твоего дядю за ту цену, которую он стоит, а продать – за ту, которую он сам себе назначает.
Зал наполнился гулом, и линии символов засветились. Я максимально сосредоточилась на них и не заметила колебаний воздуха, возвестившего о появлении моего дяди. Я ощутила его присутствие, как дрожь, пробежавшую у меня по спине, и подняла голову. Он пристально осматривал призрачно-голубое пространство.
– Я ничего не сказал в прошлый раз, но вы сотворили нечто грандиозное, матушка, – произнес он.
Мне стало приятно, что он применил в адрес Хило официальное обращение.
– Думаю, что немногие прирожденные маги смогли бы наколдовать подобную красоту.
Мой дядя
