разговор.
– Знаешь ли, Тирса, я уезжаю.
У нее от удивления опустились руки.
– Уезжаешь?.. Куда? Когда? Зачем?
Он засмеялся.
– Сразу три вопроса! Какая ты чудная.
Но затем прибавил серьезно:
– Ты знаешь, закон требует, чтобы я избрал какой-нибудь род занятий. Покойный отец служит мне примером. И даже ты презирала бы меня, если бы я праздно расточал плоды его трудов. Я уеду в Рим.
– И я с тобой!
– Ты должна остаться с матерью. Она умрет, если мы оба оставим ее.
Радость исчезла с ее лица.
– Да, да! Но зачем тебе ехать? Если ты хочешь быть купцом, то можешь научиться этому делу и здесь, в Иерусалиме.
– Но я не думаю быть купцом. Закон не обязывает сына наследовать занятие отца.
– Кем же ты хочешь быть?
– Солдатом, – отвечал он, и в голосе его звучала гордость.
На глазах Тирсы появились слезы.
– Тебя убьют.
– Если такова будет воля Бога. Но, Тирса, не всех солдат убивают.
Она обвила его шею руками, как бы желая удержать его.
– Мы так счастливы, мой брат, оставайся дома!
– Дом не всегда будет таким, каков он теперь. Ты сама скоро оставишь его.
– Никогда.
Он улыбнулся ее серьезному тону.
– Скоро явится какой-нибудь иудейский князь, возьмет мою Тирсу и увезет ее к себе. И будешь ты радостью другого дома. Что будет тогда со мной?
Она отвечала рыданиями.
– Война – это ремесло, – продолжал он опять серьезно, – и чтобы научиться ему, нужно пройти школу, а нет школы лучше римского лагеря.
– Ты не будешь воевать за Рим? – спросила она, сдерживая дыхание.
– И даже ты ненавидишь его! Весь мир ненавидит его. И в этом, Тирса, ищи смысл моего ответа: да, я буду воевать за него, если взамен он научит меня, как воевать против него.
– Когда же ты едешь?
Послышались шаги Амры.
– Тише, – сказал он, – не говори ей ничего об этом.
Верная служанка вошла с завтраком и поставила поднос перед юношей, затем с белой салфеткой на руке осталась служить. Они омочили пальцы в чаше с водой и вытерли их, когда их внимание привлек шум. То была военная музыка, раздававшаяся на улице с северной стороны дома.
– Солдаты из преториума (дворец наместника). Нужно посмотреть на них! – воскликнул Иуда, вскакивая с дивана.
Минуту спустя он уже стоял, упираясь грудью в парапет из черепицы, и так увлекся, что не замечал Тирсу, стоявшую с ним рядом и державшую руку на его плече.
Крыша дома Гуров возвышалась над крышами остальных домов, и с нее можно было видеть все пространство вплоть до башни Антония, о которой мы уже упоминали как о цитадели для гарнизона и главной военной квартире правителя. Улицы начали наполняться людьми, привлекаемыми музыкой. Мы употребили
