дворниками-говночиста-ми! А ту-ут! Мастерами-краснодеревщиками! Чтоб, значит, свободно могли жучки устанавливать за облицовочными панелями… Бочку самогона, понимаешь ли, изготовили! Для чего?! А чтобы спаиванием, подкупом слабости души русской овладеть секретными материалами!..
Я не замечал, как перелетел границу доброго юмора, углубляясь в воронку краснобайской фантасмагории, злой иронии, переходящей в «заправдишну» мыслей…
– …Колитесь! Кто ваш резидент?! Леденцов?! А-а?!
– А почему Жора?.. – выдав тихую пуку, ослабленно промямлил Витя… (Молдаванин был не из трусливых парней. Он мог постоять за себя и товарища. Но зов эпохальных преданий и суетности души в действительности створял иногда каверзу. Это как вопль на базаре «Держи во-ра-а!!!» приводил в прострацию цыгана с только что честно купленным рысаком. И он готов был провалиться от этого крика сквозь землю или спрятаться, залезть под хвост коню…)
Однако вернёмся в курительную беседку…
– Так, значит, Жора?! Жорчик!.. Но он не может быть резидентом?! Связующим звеном?! Да-а!.. А резидентом?! Впрочем… Разберутся!..
Лицо Поденыча натягивалось на передёргивающихся желваках скуластой злостью. В серо-голубых глазах появился свинцовый оттенок – под стать вечернему закату. Всё жёстче и твёрже сжимались кулаки. Шуба из добродушного «Винни-Пуха» оборотнем преображался в свирепого «Дольчепуло-Кабано»… Ещё пару «шерлокхолмсовских» фраз – и меня бы затоптали солдатскими сапогами, как коврик в прихожей пивной… Но тут раздался срывной, подвизгивающий хохот Ермухана, приседающего всё ниже и ниже, на корточки. Готового свалиться на бетонный пол курилки, кататься телом по нему и аплодировать ладошками ног… Поденыч и Шуба переглянулись и глядели недоумённо на его сумасбродную радость…
Вдруг Вова, который, наверное, что-то знал и сопоставил, посмотрел на раскуренную и затоптанную в пол папироску, на ржа-икающего в коликах смеха Ермухана и, поняв, в чём дело, матерно заорал на него:
– Ты-ы! Бл…! Рожа басурманская!.. Какую папироску ему подсунул?!
– Сам-м-м-мую м-м-мал-лость… спич-ч-чечную гол-л-л-овку… к-к-крас-сной ш-ш-ша-по-чки!.. – разъяснял Ермухан, гогоча восторженными соплями, лёжа и дрыгаясь на скамейке веранды…
– Вставай, кАматозник!.. – зарычал Шуба…
– По рукам, ребята! По рукам! Зато какой сценарий! Лучшая комедия – это драма!
– По рукам, ребята! Простите!..
– Нет, по морде, Ерёма! Мы сейчас тебе бесплатно! Стилистически красиво! Внешность изменять будем!..
– Прошу вас! Не применяйте лом в качестве лазырного инструмента! Не делайте красивым бульдогом! Я про-с-ставлюсь! У меня есть!.. – вопя, кочевряжился казах… – Ведь я ещё хочу после службы! Вместе со своим верблюдом! Мерять вёрсты своей обездоленной степи!..
Шуба с Поденычем оттаяли и заулыбались…
Ермухан тем временем из махонького флакончика дал мне нюхнуть нашатыря, заговорно приговаривая:
– Ща-а…
