поведения Юпитера кроится в распаде радиоактивных веществ в недрах гигантской планеты. Ведь такой радиоактивный распад (калий, уран, торий) создают тепловой поток, идущий из недр Земли. Энергия, выделяемая Юпитером, в 20 раз больше, чем наша Земля получает от Солнца. А такое – только под силу пусть и маленькой, но самостоятельной звезде. Возможно, Солнце с Юпитером представляют двойную звезду, что так характерно для строения Вселенной. Но, главное, что противоречит созданию планетарной системы вокруг Солнца за счет отрыва его вещества, заключается в том, что такой отрыв представлял бы разрыв электромагнитного поля, удерживающего рвущуюся, бушующую массу солнечного реактора. А это был бы – грандиозный взрыв, уничтоживший Солнечную систему и потрясший всю нашу галактику.
Но, что было делать академику, если перед ним поставили задачу создать теорию происхождения жизни на земле, которая устраивала бы атеистическое мышление? Для этого и потребовалась плазменная солнечная «гипотеза» планетарного создания. Планеты остывали. Земля кипела и взрывалась. Вихрь страстей швырял атомы в объятия друг друга, отшвыривая прочь, когда они не находили между собою сродства. Но находились и такие атомы, которые, одурманенные любовной страстью, сливались навечно, рождая молекулы. Академик Опарин понимал, что от создания молекул до живого вещества – огромная пропасть. Поэтому надо было создать хотя бы образования из нескольких молекул, или, на худой случай, цепочку атомов, со свободными связями. И это нетрудно было придумать, зная, что в основе жизни нашей – водородно-углеродные цепочки атомов. Ну, а придумать процесс их соединения несложно, взяв за основу тот же бунтующий нрав неукротимый планеты Земля. Опять пошли столкновения и любовные объятия атомарных систем. Все клокотало и только тогда успокоилось, когда появились уже углеродно-водородные цепочки, обвешанные сумками, состоящими из соединений азота. Иными словами, образовался живой белок. Дальше высокие температуры на Земле были не нужны, более того – они были вредны для всего белкового! Оставалось теперь запустить теорию эволюции. Ее придумывать было не нужно. Она была давно готова. Теория эволюционного создания видов Чарльза Дарвина. Никого не беспокоило то, что эволюция предлагалась для видов, а не для всей жизненной системы вообще!
С таким же успехом можно было создать теорию кремнийорганического строения жизни, в основе которой были бы не углерод и водород, с их цепочками, а, скажем, кремний и фтор. Элементарно схема ее будет такая. Фтор и кремний в условиях тех же, что создал для своей теории Опарин, – клокочущая планета с высочайшими температурами, при которых теперь уже атомы фтора вступают во взаимодействие с атомами кремния, образуются цепочки, способные присоединять азотистые соединения. Образовалась кремниевая жизнеспособная молекула, для обменных процессов которой нужны только высокая температура, что-то
