ты виновата только сама. И я разрыдалась, горько и отчаянно.
Наташа с Таней тут же бросили свое занятие и бросились ко мне. Они отпаивали меня водой, валерьянкой, обнимали, утешали и я, в конце концов, немного успокоилась, но не от их суеты вокруг меня, а от мысли, что слезами делу не поможешь, нужно действовать, но как? Единственный выход – поговорить с Владом откровенно, объяснить, что люблю его и уже давно, просто не сразу разобралась в себе, что он нужен нам с сыном, очень нужен, любой и неважно больной или здоровый. Так и сделаю, решила я.
К возвращению отцов семейств остывшие пироги уже блестели на столе румяной корочкой, и мы все, включая малышей, сели ужинать, для чего пришлось раздвинуть большой обеденный стол.
– Ну, все готово, – успокоил меня Саша. – Павел все организовал – самолет будет завтра. Так что собирайтесь, Елена Васильевна. До Москвы вы с Батей долетите, а оттуда уже домой. А в Москву уже мама вылетела, чтобы за Орловым там присмотреть.
– Как хорошо вы все за меня решили! – возмутилась я. – А если я захочу остаться с Владом в Москве, тогда что? – и объяснила: – Мне надо поговорить с Орловым. Обязательно.
В комнате повис незаданный, но от этого не менее явственный вопрос: «Зачем?», но все Репнины молчали и даже малыши, почувствовав настроение взрослых, перестали есть и уставились на меня. Наконец, Ната осторожно попыталась меня переубедить.
– Елена Васильевна, вам в вашем положении нужно находиться рядом с тем врачом, который вас ведет. Подумайте сами: нервотрепка, чужой город… Нет… Не стоит вам так рисковать! Лучше всего вам вернуться в Баратов.
– Интересные вещи ты говоришь, Наташа! – иронично заявила я. – Значит, пролететь пол-России за один день я в своем положении могла? А находиться в Москве, в госпитале, где полно врачей, я не могу? – Она опустила голову. – Ты уж постарайся придумать более весомый аргумент, который убедит меня вернуться домой. Или, может быть, есть какие-то другие веские причины, о которых я не знаю? Тогда скажите мне, я слушаю. – Они молчали. – Значит, нет? В таком случае я остаюсь в Москве.
Меня начало трясти от бешенства, и я с трудом сдерживалась, чтобы не вывались на головы ни в чем неповинных людей скопившиеся за день унижение, обиду и злость на саму себя.
– Мы не ведем за столом таких разговоров, – вроде бы даже приветливо сказал Александр, но я почувствовала, что мне лучше замолчать.
Кусок не лез в горло и все время до окончания ужина я только молча пила чай – можно было бы, хлопнув дверью, уйти в квартиру Бати, но… А что бы я там делала? Потом Тата забрала детей и увела их в свою квартиру, Ната ушла на кухню и стала собирать пакеты, как я поняла, для Влада и в комнате остались только Саша с Лешей и я.
– Елена Васильевна, – неторопливо начал Александр. – Вы хотели объяснений? Я постараюсь их дать. Вся наша Семья прекрасно помнит, что мы обязаны вам очень и очень многим.
