красок много, дам.Малые голландцы,
Бедность, голодранцы.
И венец отлит зимой.
Миром правят боги
Красно-синие; домой
Возвращусь в тревоге
С дурака-то моего.
Мой дружок, отдай его.
Это – про ненастье
И про зло-несчастье.
Лихо пишет мне мой царь:
Вы в Париж езжайте.
Денег нету на вокзал?
Вы не отревайте
Это знамечко мое,
Белое, большое.
Царь отрекся у нее,
Мани, за спиною.
На вокзал я не приеду,
В поезде не буду.
Не поспею я к обеду,
Нет, не позабуду:
Про царя и про Париж.
Мой дружок, давай, шалишь!
А в Париже детки
Ходят на пролетки.
Кто-то умер, спору нет.
Молвит дура мне в ответ:
«Стала Кольку вспоминать,
Показалось – мало,
Но молиться и писать
Я не перестала.
Хороши ль твои стихи?
Ведь царя-то нет уже.
Войны, происки, грехи.
Нету тоже Фаберже».
….
….
….
….
Поженятся ль они
Иль разойдутся,
Стаканы потяни,
Как будто вертишь блюдца,
Кто духа вызывал,
Виновен он пред небом?
Кто зверя рисовал,
Не знает цену хлеба
В тяжелые года,
Когда личины нету,
И ипостаси, да,
Бредут с сумой по свету,
Шикарнее икон,
Чем новоделы, нету.
И вновь ушел мой Весь,
Хоть обойди планету,
Как новенькое, всё.
И в Весе рак сгорает,
Читает он Басё,
И ангел вспоминает
Святые руки их,
Богов, что понемногу
Творят среди своих
Жизнь, правду и дорогу.
Эпилог
Жить будет Фрэнсис в раю на Тибете,
Ездить к Богу на велосипеде.
Ангелы райские его поведут,
Котомку возьмут и одежду пошьют.
Речь старика
А чеченцы чем виноваты?
А они ведь солдаты тоже.
И от этой родимой хаты
Оторваться никто не может,
И солдаты идут за ранью,
В одиночках сидят чечены.
И теперь нас подъемным краном
Не поднять, чтоб идти в ученье.
Белый старец коня стреножил,
Что он сделает против танка?
И однако, сказать он может,
Что взорвали сыночка – ранка.
Бедный люд. И кто посередке,
С женами и детьми поменьше —
Топят тех, и горят лебедки
Буровые казенной нефтью.
Очень жаль. В бедный стих что лезет?
И сорвали одну перемену
Блюд – и в школе одну. И плесень
Остается. Что делать, Ленин?
И не знает он, что сказать нам,
Старый памятник, что из гипса.
НесказАнно,
