мне б гулять по белу свету.Ну, где найдешь еще такую?
У господина президента
На трон четыре претендента,
И чемоданчик, и прислуга,
А у меня одна подруга.
Памятник
Откинувшись на спинку кресла,
Она в глаза мои глядит.
Огонь ей пожирает чресла, И вся мадам уже горит.
Как тонкая полоска света,
В нее вошел я в тот же миг.
Ах, сладкий сон! ах, зелень лета!
С тех пор ни слова, ни привета,
А ей, как водится, за это
Я памятник в душе воздвиг.
Сила искусства
Как будто из Гейне
Качается звездная люстра.
Раздвинь же колени скорей.
Вот радостный смысл искусства.
Вот суть философии всей.
Подбрось к небесам эти ноги,
Сильнее за бедра держись.
Сошлись в этой бездне дороги,
Лишь в ней лучезарная высь.
Вот Гегель! Вот сила искусства,
Вот дух философских начал.
Все то, что нам рек Заратустра,
Все то, что Сократ завещал.
Навьи чары
Вольный баловень забавы,
В темный лес тебя влекут
Девы, жены, шлюхи, павы,
Сладострастные отравы
Так из нас веревки вьют.
Для тебя в чащобе злачной
Бьет кастальский ток прозрачный,
Как сердец любовный жар.
Ты, кого зовут в постели,
Рассыпая свист и трели,
В глухомани навьих чар
Всюду феи и колдуньи,
А вглядишься – лгуньи, лгуньи.
Где-то люди, воля, свет,
Но туда мне ходу нет.
В грозу
Когда, слезами обливаясь,
Ты раздевалась вновь и вновь,
Шептал я, губ твоих касаясь:
«Возьми, возьми мою любовь!»
Там в нежности твоей минутной,
В постыдном развороте поз
Мерещился мне ропот смутный
И веял сладкий запах роз.
Грозил копьем святой Егорий.
Ты раздевалась, как всегда.
Метафор, даже аллегорий
Я не чуждался никогда.
Из Микеланджело
Блаженство – спать… Когда бы камнем быть
В безумный век жестокости и тленья,
Удел богов не чувствовать смятенья,
Не сметь, не мыслить, не роптать, не жить.
Нужда
Вот поэт колотит шлюху,
Просит похмелиться.
Юнкер Шмидт клянет старуху,
Хочет застрелиться.
Вот ведь как нужда прессует.
Да и как без денег?
Юнкер Шмидт старух танцует.
Так вот, современник.
Thanatopsis[13]
Нежить очнется на склоне осеннего дня,
Северный ветер насквозь продувает меня,
Падает свет фонаря на запущенный сад,
Ночь разразилась, и черные птицы летят.
Плоть моя – угли, лицо мое – сколотый лед.
Станешь
Зрелище смерти (греч.).
