что забыто впопыхах.
1989
«Звезда одна-единственная в небе…»
Звезда одна-единственная в небе
Мерцает, раздвигая облака.
Как холодно ей там!
Как древний ребе,
Она пророчит, словно на века.
И в сны мои врывается без спросу,
И вижу я пожары и мечи,
Среди руин пророк длинноволосый
Взывает, и слова, как звёзд лучи.
Он одинок в глухом ряду столетий.
Зол Вавилон и пал Иерусалим.
Но он – звезда ночная на рассвете,
И я во сне рыдаю вместе с ним.
1987
«Иеремия к пораженью звал…»
Иеремия к пораженью звал,
Но речь его была словами Бога.
Накатывался вавилонян вал
Всё яростней, и всё не шла подмога.
«Он притупляет воинов мечи!
Военачальники слабеют духом.
А чьи его слова, ты знаешь – чьи?
Народ же тёмен, верит всяким слухам», —
Князья царю кричали.
И во прах
Пал город, золотой Иерушалаим.
Пожар и разрушенье, смерть и страх,
Изгнание – мы помним всё и знаем.
Господь нещаден в правоте своей,
Иеремия был его устами,
Но если вновь под стенами халдей —
Кто прав – боец с мечом, пророк ли в яме?
1988
«Чёрный всадник на белом коне…»
Чёрный всадник на белом коне
Грозно скачет навстречу волне,
Лупоглазые прожектора,
Тёмных веток глухая игра,
Дивный храм на колоннах своих
Держит древний божественный стих,
Купола отражённо горят,
И фигуры святых говорят.
Всадник скачет отчаянно прочь
От молитв и от мрамора – в ночь,
А куда – не узнаешь вовек,
Только ночь, только небо и снег…
Чёрный всадник на белом коне
По ночной тяжко скачет стране.
1985
«Усобица князей. Коварный…»
Усобица князей. Коварный
Поход на половцев. Бой. Плен.
И снится князю дым пожарный
И грозной треуголки крен.
О, злая гарь, проклятый пепел,
О, безысходная страна!
Опять идти походом в степи
Иль на поле Бородина?
Вельможу ли библиофила
Спросить? Но он хитёр и лжив.
Недаром знаменье сулило,
В ночи недаром кликал Див.
Ещё Господь немало судит
Беды и страха на века,
Но тайной навсегда пребудет
Песнь о погибели
