слова, ты знаешь – чьи?
Народ же тёмен, верит всяким слухам», —
Князья царю кричали.
И во прах
Пал город, золотой Иерушалаим.
Пожар и разрушенье, смерть и страх,
Изгнание – мы помним всё и знаем.
Господь нещаден в правоте своей,
Иеремия был его устами,
Но если вновь под стенами халдей —
Кто прав – боец с мечом, пророк ли в яме?
1988
«Днём настигала их жара …»
Днём настигала их жара.
А ночи миг летучий краток,
Но эта древняя пора
Искала в слове отпечаток.
Звучание небесных сфер
Так ясно слышалось в пустыне,
Диктанта Божьего размер,
Не умолкающий доныне.
2010
«Двух летоисчислений …»
Двух летоисчислений
Свидетель и жилец —
В плену своих сомнений
Измаялся вконец.
В сверканье древней веры
Сквозь сумерки веков
В небесные я сферы
Спешу на Божий зов.
Но в суете житейской,
Листая календарь,
Цифири европейской
Я слушаюсь, как встарь.
И грозно надо всеми,
Гоня земли орех,
Куда-то мчится Время,
Единое для всех.
2010
«Звезда одна-единственная в небе …»
Звезда одна-единственная в небе
Мерцает, раздвигая облака.
Как холодно ей там!
Как древний ребе,
Она пророчит, словно на века.
И в сны мои врывается без спросу,
И вижу я пожары и мечи,
Среди руин пророк длинноволосый
Взывает, и слова, как звёзд лучи.
Он одинок в глухом ряду столетий.
Зол Вавилон и пал Иерусалим.
Но он – звезда ночная на рассвете,
И я во сне рыдаю вместе с ним.
1987
«Туман, дымясь и оседая …»
Туман, дымясь и оседая
И пробираясь меж вершин,
Как Зевса борода седая —
И что древней его седин?
Внизу волна своё бормочет,
И древнегреческий напев
Нам рассказать, быть может, хочет
Про Трою, про Ахилла гнев.
Темнеет небо грозовое
В дрожащей всполохов игре,
И помним только мы с тобою
Про числа на календаре.
2010
«Смешалась зелень с желтизною …»
Смешалась зелень с желтизною
В дали
