то узы, связывающие Вас с Вашим народом, порвутся, и доверие, которое имеет к Вам народ, исчезнет навсегда. Покажитесь же завтра безбоязненно Вашему народу и великодушно примите нашу скромную петицию». Получив сообщение о письме, Император в город не вернулся.
Руководители шествия были осведомлены, что Николая II нет в городе. Тем не менее, 9 января, после воскресной литургии, празднично одетые, многие – причастившись Святых Тайн, тысячи рабочих с семьями двинулись к Зимнему дворцу. Опасаясь расстрела толпы, Гапон посоветовал взять из храмов выносные иконы, хоругви и портреты Государя. «В людей еще могут решиться стрелять, но в портреты Государя, в святые иконы – никогда», – говорил он. Но стрелять решились и в иконы. На приказы войсковых начальников и полиции разойтись рабочие не обращали внимания, и солдаты, по уставу обязанные не подпускать к себе толпу ближе, чем на 50 шагов, после холостого залпа открыли огонь на поражение. «Нет у нас больше Бога! Нет у нас Царя!» – прокричал между залпами толпе рабочих Гапон. И это были пророческие слова. Царя, Царя-отца не стало для очень многих людей из русского простонародья в этот воскресный день. Навсегда.
Дискуссия о числе жертв «Кровавого воскресенья» продолжается и по сей день. По официальным данным, на 10 января число погибших достигало 200 человек, а раненых – 800. Комиссия присяжных поверенных, обследовав больницы Петербурга во второй половине января, сообщила о 1216 убитых и более 5 тысячах раненых. Ни один солдат или офицер в Петербурге в этот день не погиб.
Способ, каким власть пыталась «навести порядок», несогласованность ее действий возмутили всех. Поразительно, но впереди рабочих колонн шли полицейские, управлявшие движением, и когда началась стрельба, они первыми упали от пуль. «Была ли необходимость открыть огонь? – спросил я (двух боевых генералов, очевидцев события). – Безусловно, – сказал один, – а то толпа смела бы войско. – Ни малейшей, – сказал другой… Одно мне кажется несомненным: выйди Государь на балкон, выслушай он так или иначе народ, ничего бы не было, разве то, что Царь стал бы более популярен, чем был… Расстрел на Дворцовой площади еще более отдалил народ от Царя… теперь его уже начали не уважать: „не только править не умеет, но и своего народа боится“, – говорили во всеуслышанье», – писал барон Николай Врангель, отец Белого генерала.
«Тяжелый день! – записал в дневнике Император. – В Петербурге произошли серьезные беспорядки, вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять в разных местах города, было много убитых и раненых. Господи, как больно и тяжело!» Историк Василий Осипович Ключевский назвал «Кровавое воскресенье» «нашим вторым Порт-Артуром». Спустя несколько дней в Московском университете он публично заявил, что власть, стреляющая в собственный народ, обречена: «Николай II – последний самодержец; Алексей царствовать не будет».
После событий 9 января ушли в отставку несколько высокопоставленных
