все-таки кто-то из вас, но не находит в себе мужества признаться публично, то, я думаю, он или она найдет возможность поговорить со мной наедине в течение дня, пока события не приобрели необратимый характер, потому что в противном случае… – я многозначительно помолчала, оглядывая всех и уж в чем – в чем, а в том, что мой взгляд в этот момент любовью не светился, я была более чем уверена. – Есть еще один вариант: на территории «Сосенок» и в доме был совершенно посторонний человек. Чужой нам всем человек! Как он мог сюда проникнуть, я буду еще разбираться и разберусь! – с нескрываемой угрозой в голосе сказала я и, спохватившись, спросила: – Я уже знаю, что Власов в Москве, а где Остерин с женой?
– Георгий Дмитриевич немного приболел, а Нина Максимовна за ним ухаживает, – объяснил Вадим и я кивнула:
– Ясно! – и продолжила: – Итак! Повторяю: в дом проник чужой человек, а поскольку он человек, а не дух бесплотный, то хоть какие-то следы своего здесь присутствия он должен был оставить. И вы эти следы видели. – Ответом мне был глухой, но гневный ропот. – А я говорю: видели! – жестко повторила я. – Но человеческая память невероятно причудлива и избирательна. Вы обязательно обратили внимание на какую-то странность, вы мимоходом отметили ее, но тут же забыли о ней, у вас просто осталось ощущение, что что-то не так, но что именно, вы в тот момент не поняли. – Собравшиеся, молча, переглянулись, и по их лицам я увидела, что до них дошло, о чем я говорю. – Здесь находится всем вам хорошо знакомый Федор Семенович Солдатов. Он привез сюда людей, которые самым подробным образом побеседуют с вами…
Тут раздался глухой ропот:
– Допрашивать, что ли нас будут?.. Дожили! – и все подобное в этом же духе.
Мне пришлось добавить металла в голосе и уже, не сдерживаясь, рявкнуть:
– Не доп-ра-ши-вать! Для слабослышащих повторяю: бе-се-до-вать! Для того, чтобы помочь вам вспомнить любые отклонения от обычного, повседневного течения жизни! Они по много лет проработали следователями в милиции и зубы проели на том, чтобы помочь свидетелю вспомнить малейшие детали того, что он видел! Так что не фордыбачьте, а сотрудничайте! Важна любая мелочь! Чашка не на том месте стояла! Стул переставлен! Портьера задернула не так! – и тут я увидела, как одна их кухарок, судя по ее халату, открыв рот, пристально на меня уставилась. – Вы что-то хотите сказать? – обратилась я к ней. – Она замялась, и я опять повторила, но уже гораздо мягче и проникновеннее: – Поверьте! Важна каждая мелочь!
– Да я… – неуверенно начала она – видно ей нечасто приходилось не то что говорить в присутствии хозяев, а просто даже бывать в этой части дома – но я ободряюще ей улыбнулась, и она уже смелее сказала: – Да крюк на «черной» двери утром откинут был. А я же сама видела, как Лидия Сергеевна вчера вечером дверь на ключ заперла и повесила его на косяк – там специальный крючочек есть, – объяснила она мне. – А потом подумала немного и еще крюк большой…
