от Княгини пошла к Берлимбле, самому близкому той человеку. Он выслушал ее и успокоил, сказав, что у Маргариты Георгиевны осенью всегда бывает такое настроение, которое пройдет с первым снегом. Но больше, чем его слова, Елену убедило то, что этот беззаветно преданный Княгине человек, нимало не взволновался, а потом, глядя, как Князева улыбается, наблюдая за кружением первых снежинок, Елена успокоилась и сама.
Но вместе с первым снегом, постоянными то потеплениями, то похолоданиями и прочими капризами погоды пришел и грипп. И как-то вечером Елена, беспощадно обчиханная накануне в магазине сопливой, со слезящимися глазами продавщицей, поняла, что заболела: ломило суставы, раскалывалась голова, глаза при малейшем их движении невыносимо резало, а температура уже перевалила за тридцать восемь градусов. Перепуганная тем, что может заразить Маргариту Георгиевну, так же, как в свое время до ужаса боялась, что может заразить маму, Елена засела в своей комнате, пригоршнями поглощая лекарства, и отбивалась от постоянных попыток Княгини зайти и помочь.
На следующий день вечером Елена с трудом выбралась из своей комнаты, чтобы налить себе в кухне воды, и обнаружила, что она одна в доме. Она заглянула в стоящий в коридоре шкаф и поняла, что Княгиня вышла из дома, накинув только легкую дубленку, да еще и ключи от машины лежали, как обычно, на тумбочке. Тут Елене стало совсем плохо, ведь она слышала, как весь день барабанил по крыше дождь, а к вечеру, как всегда, должно было подморозить, значит на улице страшная гололедица. «Господи! Ну, куда же она могла пойти? – думала Елена, чье лихорадочное состояние никак не способствовало ясности мысли. – Она же может упасть и сломать себе ногу… А в ее возрасте кости очень плохо срастаются… И еще пролежни могут быть… А, может быть, она уже упала? Ну, конечно, она упала и лежит там беспомощная… А на нашей улице по вечерам ни души и никто не может ей помочь…». И Елена начала одеваться, не очень-то отдавая себе отчет, где именно и, главное, как она в таком состоянии сможет найти Княгиню, но она упорно, преодолевая слабость, одевалась и уже застегивала сапоги, когда открылась дверь и вошла с нагруженным чем-то пакетом Маргарита Георгиевна.
– Великое небо! – потрясенно закричала она, что было ей совсем несвойственно. – Хелен! Безумная вы женщина! Куда вы собрались в таком состоянии?
– Искать вас, – просто ответила Елена и потеряла сознание.
Потом она смутно ощущала, что кто-то стаскивает с нее сапоги и пальто и куда-то тащит. Окончательно очнулась она уже в своей кровати, раздетая и укрытая. На стуле рядом с ней сидела Князева, которая, увидев, что Елена открыла глаза, взяла с тумбочки чашку и поднесла к ее лицу:
– Пейте! – непреклонным тоном потребовала она. – Это жуткая гадость, но так надо!
– Что это? – еле слышно спросила Елена.
– Травы. Это должно вам помочь, – объяснила Княгиня.
– Так вы за ними ходили? – догадалась Елена.
– Да! –
