беседуя и собирая нереально огромные грибы с яркими шапочками.
– Аленчик ты мой, гляжу на тебя и не нарадуюсь: и ладный ты у меня, и складный, – напевно говорила баба Варя. – Всем удался: и умом, и статью. Только вот с ушками проблема.
Это неожиданное замечание про мои до сих пор вполне благополучные уши меня удивило. Остановившись на месте, я требовательно дернул бабушку за ее длинную юбку.
– Бабуля, что ты такое говоришь? Какая такая у меня проблема с ушами? – Я даже на всякий пожарный осторожно ощупал оба свои уха. – Они у меня совершенно не болят, и слышу я хорошо.
Бабуля взглянула на меня, весело подбоченясь.
– Тебе только так кажется, дорогой ты мой внучок. Слушаешь ты, может, и хорошо, а вот слышать – тут у тебя проблемы.
В следующий момент она уже сидела передо мной на пеньке и улыбалась, чуть прикрыв глаза.
– Птицы поют – услышь!
Птицы действительно пели – невероятно громко, чудесно, своим пением сплетая прекрасный рисунок мелодии.
– Я слушаю.
– А что слышишь?
На всякий случай я прислушался чуть внимательнее.
– Ну… Они поют. Щебечут… А вот сейчас дятел стучит… А вот птичка просто заливается…
Бабуля усмехнулась, покачав головой:
– Заливается щегол – он поет о своей любви, он счастлив и упоен и не слышит никого, кроме себя самого; как и все мы, пока молоды, прекрасны, беззаботны и уверены, что весь мир принадлежит нам.
Легкий жест бабули, запрещающий мне говорить, и я вынужден слушать ее без собственных комментариев. Или слышать?..
– А вот это чириканье – это голос заботы: птички желают отобедать и ищут, чем бы перекусить да птенцов своих накормить…
Несколько мгновений бабуля прислушивалась, мягкой улыбкой отмечая очередную птичью трель.
– А вот это голубиное гуканье – точно как я тебя сейчас, мать учит деток слышать ее!
Бабулины мудрые глаза – серые, почти прозрачные, в которых, кажется, сконцентрированы все улыбки мира. Она многозначительно поднимает палец, призывая меня слушать и слышать: отчетливо, словно бравый барабанщик на марше, застучал дятел, вслед ему таинственно заухал невидимый филин, надежно скрытый зеленью крон деревьев.
– Слышишь? – Бабуля приложила палец к губам. – Слышишь, о чем предупреждает дятел? Открой душу, услышь! Ну, что слышишь?..
Какое-то время я что есть сил тер свои несчастные уши – мне казалось, стоит потереть их как следует, и я услышу то, что слышит моя бабушка. Но она строго ухватила меня за руки, с силой отвела их в стороны. Ее чуть сузившиеся глаза смотрели на меня с мягким укором.
– Не три свои уши, дурачок! Слышать нужно сердцем. А где находится твое мудрое сердце?
Я опустил голову, взглянув на собственную грудь, и в то же мгновение передо мной вдруг появилось сердце – то, что царило на одном
