решил, что они не заслуживали подобного обращения, и делал все, что было в его силах, чтобы помочь им «не пустить волка на порог», избежать непосильных долгов. Некоторые из наиболее влиятельных жителей Хауорта и округи были фабрикантами, и они высказали ему решительный протест, однако он считал свое поведение правильным и стоял на своем. Возможно, его мнения часто были дикими и ошибочными, образ действий эксцентричным и странным, его представления о жизни предвзятыми и почти человеконенавистническими, но он не скорректировал и не изменил ни одного из своих мнений по каким-либо конъюнктурным мотивам и действовал в соответствии со своими принципами. Если мизантропия частично и окрашивала его воззрения на человечество в целом, то его поведение по отношению к конкретным людям, с которыми он вступал в личное общение, не отражало этих воззрений. У него действительно были сильные и неистовые предрассудки, в которых он упорствовал, и ему не хватало воображения, чтобы представить себе, как другие могут быть несчастны в этой жизни, казавшейся ему вполне сносной. Но не в моих силах восстановить гармонию между разными чертами его характера, или объяснить их, или же последовательно свести их к одному ясному знаменателю. Корни семьи, о которой я говорю, находились так глубоко, что я не могу туда проникнуть. Я не в состоянии измерить их глубины, и, уж конечно, не мне судить о них. Я назвала случаи эксцентричного поведения отца, так как считаю, что это знание необходимо для правильного понимания жизни его дочери.
Миссис Бронте скончалась в сентябре 1821-го, и жизнь этих кротких детей, должно быть, стала еще более тихой и одинокой. Впоследствии Шарлотта старалась вспомнить что-либо о своей матери, и две или три картины представали в ее воображении. На одной из них мама играла при вечернем освещении со своим маленьким мальчиком, Патриком Бренуэллом, в гостиной пасторского дома в Хауорте. Но ее воспоминания четырех- или пятилетнего возраста носят очень фрагментарный характер.
Из-за какой-то болезни пищеварительных органов мистер Бронте должен был соблюдать строгую диету, и, чтобы избежать соблазна, а, возможно, и ради необходимой для переваривания пищи тишины, он еще до смерти жены начал ужинать в одиночестве – эту привычку он сохранил навсегда. Он не нуждался в компании, а, следовательно, и не искал ее, ни для своих прогулок, ни для повседневной жизни. Тишина и размеренность его домашнего существования нарушались лишь приходом церковного старосты и посетителей по делам прихода, а иногда и соседского священника, который спускался по холмам, пересекал болота и вновь поднимался к приходу Хауорта, где проводил весь вечер. Но из-за того, что миссис Бронте умерла так скоро после переезда ее супруга в этот край, а также из-за дистанций и унылых окрестностей, жены этих священников не сопровождали своих мужей. Поэтому дочери достигли юности, будучи лишены всякого общества, которое было бы столь естественным для их возраста, пола и положения. Неподалеку от Хауорта жила одна семья, которая
