из письма ее брату, написанному в Роу-Хед 17 мая 1832 года: «Последнее время мне казалось, что я утратила весь свой прежний интерес к политике, но исключительное удовольствие, которое я испытала, узнав, что билль о реформе был отвергнут палатой лордов, а также об исключении или отставке графа Грея, убедило меня, что мой интерес к политике еще не до конца угас. Я чрезвычайно рада, что тетушка согласилась подписаться на журнал «Фрейзер», потому что, хотя я знаю из твоего описания, его общее содержание довольно неинтересно по сравнению с «Блэквудом», все же это лучше, чем круглый год оставаться вообще без какого-либо периодического издания, ведь в дикой деревеньке посреди торфяных болот, где мы живем, не будет никакой возможности брать подобный журнал в библиотеке. Я разделяю твою надежду, что установившаяся чудесная погода будет способствовать окончательному восстановлению здоровья папы и что она навеет тетушке приятные воспоминания о здоровом климате ее родных мест».
Но вернемся к письму Мери.
«Она часто рассказывала о двух сестрах, Марии и Элизабет, которые умерли в Кован-Бридж. Я привыкла верить в то, что они были средоточием таланта и доброты. Однажды ранним утром она рассказала мне свой сон: ей сообщили, что ее ждут в гостиной, и там были Мария и Элизабет. Мне хотелось знать продолжение, и когда она ответила, что больше ничего не произошло, я воскликнула: «Да нет же! Ну придумай! Я знаю, ты умеешь». Она сказала, что не станет. Она жалела, что ей приснился этот сон, так как он продолжился не самым лучшим образом. Они изменились. Они забыли все, что раньше было для них важно. Они были очень модно одеты и неодобрительно отзывались об обстановке в комнате.
Привычка «придумывать» для себя что-то интересное, которой обладают многие дети, в чьей реальной жизни ничего особенного не происходит, была в ней сильно развита. Вся семья часто «придумывала» истории, персонажей и события. Я как-то сказала ей, что они походят на картофель, дающий ростки в подвале. Она с грустью ответила: «Да! Я знаю!»
То, что я слышала о ее школьной поре из других источников, подтверждает точность этого замечательного письма. Она была неутомимой ученицей и постоянно читала и занималась, будучи твердо убежденной в необходимости и ценности образования, что весьма редко встречается в девочке пятнадцати лет. Она никогда не теряла ни одной минуты и, казалось, с неудовольствием относилась к тому, что определенное время обязательно отводилось на отдых и игры; отчасти это можно объяснить ее неуклюжестью, вызванной близорукостью. И все же, несмотря на такие некомпанейские черты, у одноклассниц она пользовалась большим авторитетом. Она всегда была готова попробовать все, чего им хотелось, но не расстраивалась, если они называли ее неуклюжей и исключали из спортивных игр. По ночам, после того, как они ложились спать, она была неутомимой рассказчицей и страшно их пугала. Однажды для того, чтобы произвести желанный эффект, она громко вскрикнула, и мисс Вулер, поднявшись наверх, обнаружила,
