к тебе. Было как было. Человек такой, какой он есть, и он не может дать другому больше того, что есть в нем или у него. Ты отдала нам всё, что могла, – больше отдать невозможно. Но мне, сегодняшней, так нужно еще раз прожить, пережить – уже в себе – происходившее с нами…
Ах, мама, мама, как удивительно ты проявляешься во мне, как повторяю я не только твои поступки, характер, твое мироощущение, но и – судьбу.
Ты – врач, и первым моим институтом, правда, всего на год, стал медицинский. Меня хватило понять – это не моя стезя.
Ты была второй женой у моего отца, то же самое повторилось и в первом, и в последнем моем супружестве. А ведь быть второй женой – не просто иная арифметическая последовательность событий, о нет… Это означает – почти постоянно находиться в полосе сравнения с другой женщиной, со всем тем, что было до меня. И не имеет значения, в чью пользу сравнение, сам факт такого подспудного «соперничества» – как груз, как пресс, отяжеляющие жизнь. И в чем только не подозревают вторую жену все и вся! А не корыстна ли? А искренна? А соответствует? И необходимость постоянного алиби – как путы, только не на ногах, а на душе.
Ты, мама, сумела сложить добрые отношения с дочерью моего отца, а через десятилетия моя душа, и на миг не усомнившись в том, что только так и можно, безоглядно рванулась к уже взрослым детям моего мужа. Мне мало было просто добрых отношений, я могла их любить, любила, дорожила каждым их шагом мне навстречу. И зачем, зачем всё это было в моей жизни, непомерно дорогой оказалась плата… Но сейчас – о другом.
Почему я так повторяю тебя, мама? Что это – наследственность, рок, судьба? Не знаю. Может, просто таким был круг моих ощущений, привычек, впечатлений? Всё казалось обычным, естественным ходом событий – так чему же тогда сопротивляться, за что избегать или не принимать такой порядок вещей… И даже вопроса в душе не возникало: может, иначе – лучше?
Да нет, душа и задуматься не успела в этой слитности существования с другой душой. Не успела, не смогла, и жизнь пошла, покатилась, как трамвай по рельсам, как лыжник по проложенной лыжне. След в след.
…Долго, очень долго, мама, не могла я вырваться из замкнутого круга твоего притяжения. Я пыталась сделать это, пыталась отделиться в пространстве хотя бы физическом. Я уезжала из дома, от тебя – то в не очень далекий город на год учебы, то на год своего нескладного замужества в город подальше, то на край земли, на целое семилетие, после окончания университета.
И вновь дано мне было возвращаться.
Я уезжала и возвращалась, уезжала и возвращалась, и всё вновь двигалось по замкнутому кругу. А если так, то это означало: ограниченность, почти линейность моего существования: туда – обратно, туда – обратно. И никуда – дальше, и ничего – больше. Необходимо было не просто разъехаться, сменив место жительства и крышу над головой, необходимо было уйти
