помещении. Все переглянулись, удивленно на нее посмотрев, не ожидая такой наглости. Наконец, Королева, сверкнув глазами и ухмыльнувшись, произнесла:
– Далеко пойдет девочка. Что я вам говорила!? Ну-ну, посмотрим!
– Кто мы такие? – ласково переспросил Филлипок. – Мы такие же, как и ты! Не догадываешься, детка? Иначе, как бы ты оказалась здесь!?
От этой фразы ей стало дурно.
– Не понимаю? – пробормотала она.
– Конечно, не понимаешь, – усмехнулся тот, – и не помнишь, что делала на том мосту?
– Нет,… то есть, помню,… ничего не делала, – неуверенно ответила она.
– Это тебе так кажется, красотка, – добавил Палыч. – А темная водица там внизу. Совсем ничего не помнишь?
– Нет, – дрогнула она, – вот он докажет, – и кивнула на красавца. На что Казанова серьезно ответил:
– Суицид, дорогая моя, штука серьезная. Это тебе не придушить кого-то или обокрасть. Такое, знаешь ли, столько времени можно расхлебывать – мало не покажется… Тот, кто берет на себя полномочия Создателя, лишается пропуска навсегда.
– Какого пропуска? – в отчаянии воскликнула она, в бессилии оглядев собравшихся. Но ей не ответили. Все сидели и серьезно на нее смотрели, широко раскрыв глаза. Видимо, последние слова произвели на них неизгладимое впечатление. На мгновение показалось, что сейчас каждый из этих людей-призраков думает о чем-то своем. Первой очнулась Изольда Карловна:
– Просто, тебе повезло, – зло прошипела она, – тебя вовремя остановили.
– Отмотали все назад! – добавил Казанова, – но дали испытательный срок.
– Да уж, повезло, – проворчал за ее спиной Ильюшенька, но на него никто не обратил внимания.
– Кто? – удивлялась она все больше.
– Нашелся покровитель, – проворчал Казанова, посмотрев в окно.
– Да закрой ты эту чертову занавеску, – крикнула Королева, – это… уже совсем обнаглело.
– Тихо!.. Спокойно! Думай, что говоришь и о ком говоришь! – трусливо осадил ее Казанова и подошел к окну, зашторив его наглухо плотной шторой, после чего Лее стало по-настоящему жутко.
– Не говоришь, а «говорите»! – поправила его Королева, – сопляк! Бабник! Жалкий извращенец.
– Ах да, конечно! Простите, дорогая… Изольда Карловна! – после этих слов Казанова, снисходительно улыбнувшись, замолчал. Очевидно, спорить с этой особой здесь было не принято. А Королева продолжила:
– Покровитель, понимаешь! Да кто она такая, чтобы ее спасать? Ни рожи, ни кожи, ни родства, – и она закивала длинным носом. – Ни чина, ни звания! Нищенка мутных кровей! Почему ради нее меняются правила!
– Не по понятиям, – буркнул Фимка.
– Я уже шел за ней, а она готова была прыгнуть и захлебнуться. Но Он сказал, что ему такие нужны здесь, – произнес Казанова, – и еще сказал, что эта чертова кукла умеет любить так, как никто
