началом современного греховного человечества является потомство лицемера и братоубийцы Каина и его младшего брата Сифа. За прошедшие семь тысячелетий в результате половых контактов и генных мутаций все люди Земли стали в той или иной степени лицемерами и потенциальными или реальными братоубийцами. Это историческая реальность, которая подтверждается кровавыми событиями и невиданной лживостью, лукавством и лицемерием современного человеческого общества. Все мы являемся в той или иной степени лицемерами. Тот человек, который по своей ДНК-генеалогии, воспитанию или окружению стоит ближе к «Старшему брату» Каину, является и большим лицемером. Но абсолютно искренних людей, у которых слова совпадали бы полностью с их мыслями, в наше время не существует. Также и нет людей единожды не солгавших.
Я тоже не являюсь исключением. Хотя лгал мало, но не до конца искренним даже со своим окружением приходилось бывать чаще. Во многом я стал самодостаточным и без искренней дружбы. В то же время я сохранил доверчивость к людским словам. За эту доверчивость был больно и многократно обманут и наказан, но умею прощать и в этом нахожу радость и удовлетворение. Так провел жизнь и особо от этого не страдаю. К старости пришел к твердому убеждению, что внутренняя созерцательность мне больше принесла пользы, чем любая дружеская болтовня о каких-то бытовых проблемах, которая только съедает время человеческой жизни, но не приводит к духовному совершенству. Есть и ещё один плюс. Люди к старости страдают от одиночества. Я же всегда ищу одиночества и радуюсь своему созерцательному одиночеству, как божественной награде. Даже одиночество камеры следственного изолятора меня не испугало. Тем не менее, читая в кабинете милицейского следователя так называемые признания своих друзей, я испытал глубочайшее разочарование.
Глава 3
Суд и его последствия
Развязка событий
Все это многодневное заточение в одиночной камере оказалось пустой тратой сил и нервной энергии. Но дело даже не в этом. Душа ныла и болела, что я солгал матери. Этого я никогда себе не простил и не прощу. Каюсь перед матерью и после её смерти. Припертый к стенке, я, конечно, попросил лист бумаги и сознался в содеянной краже, причем подтвердил, чтобы уменьшить вину моих бывших товарищей, что все их показания соответствуют действительности. Меня тут же отпустили. Выдали все вещи – ремень, шнурки от туфель, конспекты, деньги и документы, которые были при мне до задержания. Дали справку, что я не самовольно уклонялся от занятий, а был задержан милицией, и приказали следовать в Котовск и до подготовки материалов к суду продолжать учебу в техникуме. Я провел ночь в своем деревенском доме. Как мог успокоил родителей, что все обойдется. Отец молчал. Мать продолжала находиться в глубокой тревоге. Мои успокоения на неё не действовали. Она ожидала плохих последствий, вплоть до исключения из техникума и нового тюремного заключения.
Я
