который тебя тут пропесочивал, – Иван изобразил профессора, покрутил у виска и побежал агитировать других студентов.
Маруся посмотрела ему вслед, подумала:
– Таких, как Иван – миллионы, а Передольский – один единственный. Дружбой с таким человеком нужно гордиться. Он – кладезь истории. Я обязательно встречусь с ним, обязательно.
О правильности своего выбора Маруся не пожалела ни на секунду. Ее огорчило лишь то, что судьба отвела им на эту дружбу слишком мало времени – три года, которые пролетели, как миг…
Закрывая глаза, Мария Львовна видит себя входящей в кабинет Передольского. Профессор поднимает голову. Его лицо озаряет улыбка. Он встает, подходит к ней, целует руку, берет под локоток, усаживает за свой стол, отходит в сторону, скрещивает на груди руки и разглядывает Марусю издали. Ей кажется, что сейчас зазвенит звонок, и она так и не узнает, зачем он ее позвал.
– Вы очаровательная барышня, Маруся, – голос Передольского пронзает тишину. – Но я позвал вас сюда не для того, чтобы говорить комплименты. Я хочу вам рассказать про другую Марусю, Марусю Оболенскую – неожиданную любовь художника Василия Поленова. Они познакомились в Риме, в доме академика Прахова. Маруся пришла туда с сестрой Екатериной Алексеевной Мордвиновой и Саввой Мамонтовым – известнейшими по тем временам людьми, чтобы посмотреть эскиз картины Поленова «Христос и грешница». Тогда-то и произошло между молодыми людьми нечто фантастическое: в их сердцах вспыхнул огонек любви. Я говорю об этом с уверенностью, потому что в ту пору, а это был 1872 год, Поленов написал своему другу Илье Репину вот такие строки: «художник, пока работает, должен быть аскетом, но влюбленным аскетом и влюбленным в свою собственную работу, и ни на что другое свои чувства не тратить… впрочем, я, может быть, вру. Иногда наоборот совсем бывает, а дело только выигрывает».
– Откуда вы все это знаете? – спросила она тогда.
Он приподнял пенсне, улыбнулся, проговорил с нежностью:
– Милая моя девочка, осмелюсь напомнить вам, что я – профессор, поэтому должен знать по возможности все. По возможности… К тому же, мне симпатичны эти люди. Думаю, что и вам будет интересно побольше узнать о них.
Она кивнула. Он водрузил пенсне на место, скрестил на груди руки, продолжил свой рассказ:
– Итак, Поленов и Маруся встретились и полюбили друг друга. Не влюбиться в Марусю было невозможно. Она была душой римско – русского кружка. Живая, непосредственная, веселая. Она пела, танцевала, декламировала. Ей было восемнадцать, Поленову – двадцать восемь. А вам, барышня, сколько? – Передольский так резко выставил вперед руку, что Маруся вздрогнула и выпалила скороговоркой:
– Мне? Мне уже девятнадцать.
– Значит, вы римскую Марусю пережили, – Передольский улыбнулся, снова скрестил на груди руки. – Живите долго, милая барышня. Такие люди, как вы, должны долго жить. Вы – светлый человек, добрый. Я это вижу. Не потому, что на носу у меня пенсне, а потому, что сердце мое все видит и понимает. Мне достаточно один раз взглянуть на человека, чтобы понять,
