не военный человек, – все так же ровно, не меняя интонации, произнес полковник.
Серегу точно подкинуло в воздух. Вся система обороны, выстроенная заранее, на подступах к кабинету, рухнула. Это он-то не военный? Отец служил, детство прошло в городке, среди офицеров и офицерских жен, чемпионатов по волейболу и конкурсов на лучшего грибника!..
Кто же тогда военный, если не он?!
– Я хочу служить…
– Ты неплохо рисуешь. – Полковник задумчиво перелистал голых девушек. – Мне известно, как ты сдавал политэкономию. И не только этот предмет… Вот что я тебе скажу. Одно дело, когда парень старается, но не может осилить. Ну, не дается! Ну – пусть полы покрасит, пусть оценки иначе заработает. Сразу видно – армейская жилка, командир хороший выйдет, и до диплома мы его дотянем! А ты… ты ведь почти отличник, да?…
Он говорил дальше, не торопясь, размазывал несчастного художника по стенке, а тот краснел и вспоминал злополучную политэкономию. Преподавал ее сущий зверь, но даже у зверя нашлась тайная кнопка. На заре перестройки он собрался строить загородный дом и спросил у курса, кто умеет рисовать. Показали на курсанта Кушко.
Отказаться – обречь себя на кошмар социалистической политэкономии! Сергей бодро взялся за дело, окруженный благожелательной завистью товарищей. Что интересно – он имел весьма отвлеченное понятие о нормах и законах архитектуры и рисовал скорее фантастический замок. Тем не менее преподу понравилось, в зачетке появилась заветная закорючка. Остается догадываться, какими словами крыл неизвестного архитектора прораб, которого наняли возглавлять стройку…
– Товарищ полковник, я хочу учиться, – промямлил потомственный военный, окончательно выбитый из колеи. Он ожидал криков, ругани, гауптвахты, но никак не угрозы отчисления. – Я хочу служить!
– Мне докладывали о твоих художествах, – отмахнулся начфака. – И про самоволки знаем, и про гулянки ваши, и про девочек, это все ерунда… А вот милостыню просить для советского офицера – это низость! Тебя что, не кормят здесь?! – внезапно рыкнул он. – Ты чужое место здесь занимаешь! Какой-то честный парень приехал издалека, получил тройку и не смог поступить. А ты поступил! И его место занял! Тебе в художники надо было идти или в артисты! Или в кино сниматься, вон… вымахал какой, детинушка!
– Я исправлюсь, товарищ полковник…
Я исправлюсь, пообещал он себе в очередном увольнении. И вдруг все окрасилось серым. Точно лопнул внутри годами зревший нарыв. Сергей отчетливо увидел себя спустя десять или пятнадцать лет. Шкурой почувствовал, как носит шинель с майорскими или даже подполков-ничьими звездами. Лысеет, толстеет, проверяет чистоту подворотничков, заправку кроватей, длину портянок…
Тупик. Нулевая перспектива. Есть только один способ избежать серого кошмара – учиться дальше. Прорываться в высшую Академию. Трижды подавать документы, сдавать экстерном, подбираясь к следующей сияющей вершине – к Академии Генштаба…
Иначе
