за года,с ветки прыгая на ветку.
Звук дороги «тададам»,
символ счастья – каравелла,
и нечасто – отплываем.
Ни сегодня, ни потом.
Серость, жизнь, бетон, бетон, —
аутично. Крик трамвая
воспроизвести бы ртом,
чтоб – понятно, как бывает.
Гитарист, хорош минором,
всё и так – не рок-н-ролл.
И – лафитничек второй,
многократно больше нормы,
у него такая роль —
жалость водкой кормим, кормим.
А потом, теряя паспорт,
возродиться утром, на…
Черт возьми, эх, ширина
впереди! И не напрасно
серебрила ночь струна,
гитарист – спаситель, пастор.
О повреждённом кластере
Обособлённый от забот,
сознательно старался дворик
остаться в памяти с тобой
и выбитой доской в заборе,
да как-то всех не удержать.
От переполненности места
чел зарабатывает жар,
пытаясь увеличить смету,
и неизобретённый диск
хранения воспоминаний
людей тревожит, как садист.
А дворик чистил утром ранним
по-прежнему свою листву,
старательно не замечая
испорченный дождями стул,
в окне старушек с чаем, чаек,
в нём оставалось всё таким,
каким когда-то.
Только даты
не совпадали. Потолки
повыше разве.
Мозг податлив
и что угодно уместит
в неправду. Даже личный имидж
непринуждённо не простит
чужим, особенно с чужими.
Стареющие толстяки —
обидный бренд, куда уж хуже.
Хотелось как-то не таким.
Что старость (?) – просто жизни ужин.
А после? Убеждённо спят.
И пусть для сна потребен кворум,
я помню стул, старушек, дворик…
Всё помню.
Только не тебя.
Реверберации
И повторяющееся неповторимо,
как если бы не первой зашуршать конфеткой.
Вести огонь по пустоте непримиримо
в сетях реверберационного эффекта
и, тем не менее, всё мимо, мимо, мимо,
а раздражение-то копится.
На звуки
в наушниках, наверно, наложили схиму —
ты ставишь рок, а слышно выстрел из базуки,
а слышно мощный голос, гулкий, словно в шахте,
советующий: видеть солнце между бликов,
любить ежевечерне наблюдать, как сжата
доходными домами вековая липа[5]…
Когда нет старого, и новое – не ново,
что не мешает вкусно жить, в себя не прятаться.
А пустота царила и во время оно,
неповторимое ведь любит повторяться.
Внутри и снаружи
И что снаружи?
То же, что и
в тебе. Не напрягать мениск,
встав на колени; с широтою,
присущей нам, послать на икс
апологетов
