схвачено! – ужаснулся Шаланда, и только дружный смех за спиной заставил его спохватиться. – Если предсказание действительно было, эту бабу надо найти, слышишь, Олег!
– Слышу, – отозвался оперативник.
– Завтра.
– Не сегодня же, – в этих словах явно прозвучала дерзость, и Шаланда, снова развернувшись, некоторое время невидяще смотрел в темноту. – Можно и сегодня, – пробормотал он уже про себя.
– Готов, – продолжал куражиться оперативник, видимо недавно работавший с Шаландой и плохо еще знающий своего начальника.
– Да? – легко отозвался Шаланда, не оборачиваясь. – Принимается. Володя, останови машину, – он положил руку на колено водителю.
Автобус вильнул к обочине.
– Вылезай, – сказал Шаланда, не оборачиваясь.
– Я, что ли? – осевшим голосом спросил Олег.
– Ну не я же!
– И куда?
– Завтра к девяти, к началу рабочего дня, эта предсказательница, гадалка, колдунья, сообщница убийц... Называй ее, как хочешь, но она должна быть возле моего кабинета. И ты вместе с ней.
– Так ведь это... Вроде того что...
– Вылезай.
– С чего начинать-то?
– С телестудии, – подсказал Пафнутьев.
Парень неловко протиснулся к проходу, нарочито замедленно, спотыкаясь и цепляясь за ручки, все еще не веря, что безобидный перебрех с начальством может кончиться так необратимо. Уже спрыгнув на обочину, он все еще не закрывал за собой дверь, ожидая предложения вернуться.
– Поехали, – решительно сказал Шаланда, и машина рванула с места. Дверцу кто-то изловчился захлопнуть уже на ходу. – Ну что, – обернулся Шаланда к Пафнутьеву. – Осуждаешь?
– Нисколько.
– Он ведь переступил черту? – Шаланда, видимо, и сам не ожидал от себя столь решительных действий.
– Два раза.
– Ты бы его высадил?
– Нет. Я бы напомнил ему об этом попозже.
– Это потому, Паша, что ты очень злопамятный, – сделал неожиданный вывод Шаланда и надолго замолчал.
Где-то после двадцатого километра плотная стена соснового леса, подступавшая к самой обочине, неожиданно раздвинулась, образовав большую, просторную поляну, уставленную причудливыми коттеджами. Одни уже светились многочисленными окнами, другие были недостроены, стены третьих едва поднимались над фундаментами. Кучи глины, траншеи, груды бетонных блоков, замершие на ночь краны, бульдозеры, самосвалы – все это, освещенное луной, редкими лампочками, строительными прожекторами, представляло собой картину почти фантастическую.
Подмерзшая к ночи дорога позволяла без помех добраться до самой середины поселка новых русских, которые так спешили, так торопились вложить рисковые свои деньги в нечто надежное и необратимое – в жилье. Двухэтажные особняки попадались редко, в основном возводили трех– и четырехэтажные, да еще с подвалами, которые тоже делали на двух уровнях, словно готовились к неизбежной атомной бомбардировке.
