сердце болит,Незабытая боль не ушла.
Будто памятник школа стоит,
Над детьми совершённого зла.
На стене за портретом портрет,
Люди, молча кладут там цветы.
Год прошел, как детишек тех нет,
Но несут им желанной воды.
Не унять эту боль, не забыть.
Дети страшные помнят три дня,
Как пришлось им мочу свою пить,
Как бежали потом из огня.
Помнят взрывы один за другим,
Как им в спину стрелял автомат.
Им была школа домом вторым,
Но ее «переделали» в ад.
Пламя свеч шевелит ветерок,
Будто детские души вокруг
Ждут, когда их веселый звонок,
Соберет к ним друзей и подруг.
До сих пор еще раны болят,
Тяжелы слезы вдов, матерей.
Стала жертвою группа солдат,
Своей грудью прикрывших детей.
Слава вечная, честь и хвала.
Не стремились героями стать,
Долг и служба на помощь звала,
Надо было детишек спасать.
Где предел терроризму, войне?
В этой жизни гарантии – ноль.
Пусть послужит уроком вдвойне
Нам Бесланской трагедии боль.
Бесланская роза
Год и два пронеслись, улетели,
Не забыта Бесланская боль:
Ещё больше вески поседели,
А в душе, будто плавится соль.
Под окном распускается роза,
Посадила той осенью мать.
Как дитя бережет от мороза,
Со слезою спешит поливать.
И лелеять его не лениться,
По утрам нежно гладит рукой.
Будут дочки, сыны только сниться,
Бедной ей, потерявшей покой.
Плачь, родная, уходит слезою
Боль из сердца, немного, чуть-чуть,
И куст розы, лаская рукою,
По утрам поливать не забудь.
Плачут молча седые мужчины,
Потерявшие жен и детей.
Боль и слёзы слились воедино,
Не скрывая беду от людей.
Тем слезам никогда не кончаться.
Боль, запавшая в сердце навек,
Пожелала в их сердце остаться
И бессилен пред ней человек.
И ещё о Беслане
В Беслане свадьбу в этот день
Готовили с утра,
И, вдруг, ужаснейшая тень
С соседнего двора.
Зловещей тучей, невзначай,
Повергла в шок народ,
Такую выдала печаль!
Кто видел, тот поймёт.
В такое горе и беду
Беслан был погружён:
На боль, на смерть в минуту ту,
Был город обречён.
Террор господствовал три дня,
Унёсшие детей.
И носит в сердце шрам родня
От жутких, страшных дней.
И тьма венков, и море слёз,
И так уже семь лет.
Для материнских, горьких грёз
Конца и края нет.
Простите
