на поджидавшую его машину, и, наконец блуждающий его взор уперся в улыбающееся лицо оперативника. – Ладно, Коля... Поговорим по дороге, – он махнул рукой Андрею в машине, дескать, пойду пешком. Поднял воротник плаща, сунул руки в карманы, ссутулился, сразу сделавшись похожим на несчастного, забитого жизнью служащего какой-то захудалой конторы. – Что у тебя?
– Цыбизова.
– Помню, Изольда Федоровна. Жива?
– Жива, но я не думаю, что так будет продолжаться слишком долго. За последние три года она застраховала двадцать семь машин. Из них двенадцать – наиболее престижные. «Девятки», «восьмерки», «семерки»...
– Из них угнано? – спросил Пафнутьев.
– Семь. Из двенадцати.
– Неплохой показатель. А остальные машины?
– Хлам. По-моему, хозяева даже мечтают, чтобы их машины угнали, чтобы получить страховку...
– Если мечтают, значит, угонят. Не угонщики, так сами. Насобачились. Дурное дело нехитрое. Что Цыбизова? Ты любишь ее по-прежнему?
– Гораздо меньше.
– Что так?
– Хахаль у нее. На черном «Мерседесе». Со спутниковой связью. С баром и телевизором. С водителем и телохранителем.
– А чье тело он хранит?
– Тело хахаля.
– Как его зовут?
– Байрамов. Морда жирная, зуб золотой, улыбка до ушей, волосы в бриолине. Слышали о таком?
– Немного. Тебе за ним не угнаться.
– Да уж понял, – хмыкнул Коля, поправил клеенчатую кепочку, перепрыгнул через неглубокую лужу на тротуаре. – Розы подарил нашей красотке, целый букет. Тысяч по пятнадцать-двадцать за штуку. Специально пошел на рынок и спросил цену... Так что букет ему обошелся тысяч в двести.
– Молодец, – одобрил Байрамова Пафнутьев. – Я думал о нем хуже. Если тратит такие деньги на цветы женщине... Хороший человек. А что Цыбизова, не обижает его, не огорчает?
– Нет, с этим у них все в порядке.
– Не мелькал ли в их компании невысокий широкоплечий парень с короткой стрижкой, в темной одежде, с неприветливым выражением лица?
– Мелькал. Его зовут Амон. Он у этого Байрамова не то охранником, не то водителем...
– Что же он так неосторожно, что же он так опрометчиво, – пробормотал Пафнутьев. – Так нельзя, дорогой.
– Вы о ком, Павел Николаевич?
– О Байрамове. Он совершенно не уважает противника, он не берет его в расчет. Это плохо. Так нельзя.
– Может быть, он и не подозревает о существовании противника?
– Да, скорее всего... Послушай, Коля... Тебе это больно, я знаю, но все-таки... У этого Байрамова с Цыбизовой... Постель? Дела? Торговля?
– По-моему, всего понемногу. И постель, и дела.
– Не ошибаешься?
– Влюбленное сердце не обманешь, – горестно Николай постучал по тому месту, где, как ему казалось, у него билось влюбленное сердце.
– Зомби у нее больше не появлялся?
– Вроде нет.
