речной, а там и фуражку капитанскую. Научился он команды командовать в рупор, вроде «Отдать швартовы!», а через два года все уже и не представляли дебаркадер без Лукича.
Да только если где что-то немножко покосилось, все остальное развалится. В одну зиму случились две беды: новый дом Людмилин сгорел вместе с мужем и самоваром, а потом Анна Ивановна пропала, только весной нашли ее среди вылезших голубеньких подснежников – и зачем она зимой в лес забрела, не понятно. Так получился на старости лет Иван Лукич без жены и без внуков. Зимой он жил в избе со своей Людмилой, изредка поругиваясь, а на лето на дебаркадер перебирался.
У этой-то самой Людмилы и снимали дачу родители, где Василий с младшим братом Вовкой и бабушкой жили все лето. Двадцать пятого августа все дачники, у которых дети постарше, собрались и уехали в город – готовиться к школе. Васькин отец тоже приехал за ним, да задержался на пару дней, чтобы порыбачить – погода стояла отличная. А младший брат Вовка – ему не в школу – и бабушка оставались еще пожить.
Решил Лукич уважить городского гостя и вечером, заглянув в избу дочери, вытащил из своего загашника заначку – бутылку английского виски, непонятно каким образом образовавшегося у него. А в принципе, понятно, откуда: базы ОРСов у речников были богатейшими в те годы, и можно было на них разжиться и зарубежным спиртным, и американскими сигаретами, и английскими носками. Вот поставил Лукич гордо на стол бутылку и пригласил Васькиного отца выпить с ним.
– Нет, Иван Лукич, – твердо сказал гость, – выпивать я с тобой не буду. Повода нет, да и вообще, с какой стати? Давай просто чаю попьем, вот я тут гостинцев с собой прихватил.
– Как не будешь выпивать?
– Да так – не буду.
– Это что же – я к тебе с уважением, а ты меня вроде как презираешь?
– Да нет, не презираю. Даже наоборот – уважаю. А вот выпивать не буду.
– Ты, мужик, чего-то не понимаешь, или я, может, чего не то делаю. Я же к тебе… А ты?
– А что я?
– Да знаешь, что ты вообще ни хрена отсюда в город не уедешь, пока со мной не выпьешь по-дружески? – хлопнул дверью и ушел к себе на дебаркадер.
Через пару дней собрал Васька свой рюкзачок пионерский, отец взял свой охотничий, и отправились они на дебаркадер поздно вечером, скорее, даже ночью. Пароход, идущий в город, проходил мимо поселка почти ночью и причаливал только тогда, когда пассажиры были. Стояли Васька с отцом у перил дебаркадера, ждали, а когда небольшой колесный пароходик «Островский», тускло поблескивая огоньками и шлепая плицами, стал подходить ближе, вышел из своей каморки шкипер.
– Как у тебя, Лукич? – спросил через рупор голос с парохода.
– Да нет никого, – ответил в рупор шкипер и пошел к себе в каморку, даже не взглянув на стоявших недалеко от него.
Пароход проплыл мимо дебаркадера и пошел в город.
Утром Васькин отец отправился на дебаркадер разбираться. Ничего из этой разборки не получилось – еще хуже стало, чуть не подрались.
