лет со старым городом; но в те времена она должна была быть под водой.
Эдвард приналег на дверь. Та не поддавалась.
– Я думаю, – сказал он, – запирали человека здесь, пока вода спадала, а потом уровень воды прибывал, и он тонул. Типа казни. Знаете, как с ведьмами – чтобы самим не проливать кровь.
– Может быть, – задумчиво кивнул Хорхе. – Очень может быть.
Даже ранним утром солнце пекло вовсю, и они не стали долго задерживаться – вернулись по своим следам к грузовику и принялись за работу. Однако весь тот день «тюрьма» не выходила у Ханта из головы, и, сам не зная почему, вечером он не стал рассказывать о ней Бет.
Не считая этого, они с Бет ничего друг от друга не скрывали. Отношения их шли вперед спокойно и плавно, словно у влюбленных в фильме-биографии. И в самом деле, они любили друг друга, хотя ни он, ни она не говорили об этом вслух; почему – Хант не совсем понимал, но собирался это исправить. После Эйлин он думал, что не скоро вновь завяжет серьезные отношения, но теперь понимал: с Бет он готов провести всю оставшуюся жизнь.
Однажды в пятницу вечером у дверей клуба, куда отправились послушать Джимми Дейла Гилмора, они встретили своего старого приятеля – костлявого парня в фиолетовой толстовке. Живой и здоровый, тот околачивался на автостоянке – видимо, занимался своим обычным ремеслом. Он заметил их, но не узнал – или сделал вид, что не узнал. И хорошо, сказал себе Хант. Этот парень определенно не из тех, кого стоит иметь в числе знакомых.
Интересно, в той-то, второй, больнице его приняли? Или выкинули на улицу, словно какого-нибудь нищего у Диккенса, отрезав: «Без страховки не принимаем»?
Впрочем, раз он жив-здоров, очевидно, кто-то где-то его все-таки вылечил, сказал себе Хант. Впрочем, если громко окликнуть сзади, парень, быть может, не обернется – вряд ли он теперь слышит тем ухом, которое в больнице отказались лечить.
Сам Хант все еще воевал со своей страховой компанией. Компания настаивала, что все свои обязательства выполнила: поврежденная мебель и предметы обстановки заменены предметами равной стоимости, дело закрыто. Хант отказывался смириться и подал жалобу в страховую комиссию штата. Однако жернова бюрократии вертятся медленно: неизвестно даже, когда будет вынесено решение – не говоря уж о том, в чью пользу. Он собирался написать своему сенатору и в законодательное собрание штата, придумал целый проект закона, который предотвратит такие безобразия в будущем. Предлагаемые им меры были просты, разумны, логичны – Хант считал, что их поддержат все… ну, разве что кроме самих страховых компаний.
Теоретически это значит, что к нему должны прислушаться.
Однако у страховых компаний глубокие карманы и профессиональные лоббисты. Так что в глубине души Хант понимал: ничего не изменится.
II
– Хорхе!
Он не слышал криков жены, пока не выключил газонокосилку; отчаянные
