нравилось хорошо одеваться и выделяться из толпы, но она вовсе не была тщеславной – просто любила яркие цвета и веселье. Любила то, чего так тщательно избегала ее мать Шина.
Спустившись в кухню она стала выдвигать ящики и открывать дверцы шкафчиков в поисках кофе, решив, что ее нынешнее раздражение объяснялось нехваткой кофеина. Истина, однако, заключалась в том, что она ужасно злилась на себя. В эту ночь ей приснился Бо Уайлдер – не реальный Бо Уайлдер, конечно, а причудливое смешение его киногероев. Это был совершенно невероятный, но очень приятный сон, в котором они занимались любовью.
Лейси проснулась, ощущая пульсирующую тяжесть внизу живота; и она не могла думать ни о чем, кроме потрясающего киношного мужчины – горячего и страстного, сексуального и заботливого, желавшего только ее. Проснувшись, Лейси села в кровати и нахмурилась, внезапно осознав, что она отчаянно одинока. Да-да, одинока – даже несмотря на то, что у нее был Генри.
Тут Лейси вспомнила, что хотела позвонить матери и сообщить о своем приезде – ведь Генри нужна бабушка, не так ли?
Стоя у кухонного окна, она несколько минут в задумчивости наблюдала, как волны монотонно накатываются на берег. А потом позвонила матери.
– Алло? – послышалось в трубке. Если бы женщина на известной картине «Американская готика» могла сойти с полотна, то это была бы мама Лейси.
– Привет, Шина, это я, Лейси. – Она в миллионный уже раз подумала: как ее унылой матери могли дать столь экстравагантное имя – Шина? И почему мать требовала, чтобы дочери называли ее по имени?
Надолго воцарилась тишина. А потом послышался металлический лязг – кажется, мать поставила сковородку в раковину и спросила:
– Все в порядке?
Лейси с облегчением вздохнула.
– Да, все нормально. – Она не сводила глаз с линии горизонта – там море встречалось с небом. – У меня новости. Мы с Генри приехали… в эти места. Возможно – навсегда.
– Правда?
– Да. Хватит с нас Калифорнии.
– Я рада. – В голосе Шины не было никаких эмоций. Ни намека на них. – Где вы?
Лейси помедлила с ответом. Ведь пока что ничего не изменилось.
– Ну… пока в Индиго-бич. – Возможно, когда-нибудь ее мать проснется и одарит ее материнской любовью.
– Это недалеко от нас. Сколько вы там пробудете?
– Шесть недель. Наверное…
– Понятно. А потом?
– Не знаю. Но это место ничуть не хуже любого другого. Здесь тоже можно начать новую жизнь.
Последовала долгая пауза и тяжкий вздох.
– О, Лейси, я беспокоюсь за тебя. – Слова эти прозвучали скорее как критика или осуждение.
– Не стоит беспокоиться. Я достаточно разумна, так что справлюсь. – Немного помолчав, Лейси спросила: – А где Уолт?
– В мастерской.
Лейси снова помолчала.
