проквакал сказанное на латыни, и монах часто-часто закивал. Гостомысл взглянул на брата и, получив от того немое согласие, сказал:
– Скажи монаху, что мы сохраним ему жизнь, если он покажет нам путь в те места. Не обманет – будет жить. Если солгал – рыб в море кормить будет.
Жрец вновь перевёл славянские слова, и Брендан снова закивал, заколотил себя в грудь, забормотал. Брячислав махнул рукой:
– Уведите его, и стеречь как зеницу ока.
Двое дружинников вывели пленного через уже давно распахнутые настежь ворота.
– А с прочими что делать, княже?
Старший воин показал на церковь, из которой по-прежнему доносилось заунывное пение, и Гостомысл зловеще усмехнулся:
– Друиды поведали мне, что сии служители обожают жечь тех, кто не верует в их Бога, живьём на кострах. Так поджарьте их тоже.
Без лишних слов воины принялись за дело: они снесли к стенам строения дрова из больших поленниц, вытащили из келий мебель, подтянули деревянные телеги, в обилии стоящие под навесами. Между тем монахи внутри спохватились – молитва давно закончилась, но попытка выйти из церкви не удалась. Поднявшись же на звонницу, они в ужасе обнаружили, что двор полон суетящимися воинами в неведомом им вооружении и одеждах, надеясь, что это просто грабители и, сохранив жизнь обитателям монастыря, скоро уйдут. А славяне, уже подкатив пару бочек с маслом, найденным в поварне, ловко вышибли их днища и вёдрами обильно полили дерево, покрывающее церковь до середины стен. Путята высек огонь, запалив факел, и медленно произнёс нараспев:
– Истинным богам приносим в жертву нечестивцев, поклоняющихся проклятому истинными богами.
Широко размахнулся, и, прочертив короткую дымную дугу, факел упал на груду дров. Миг – и первый, ещё робкий огонёк пробежал по расколотому вдоль бревну. Другой жадно, с рёвом набросился на обильную пищу, вкусно приправленную маслом. Высокое пламя с гулом взметнулось ввысь с такой жадностью, что затрещали волосы от жара у тех, кто стоял ближе всех. Вопль ужаса донёсся изнутри церкви, но голос огня был громче. Спустя некоторое время строение превратилось в вулкан, извергающий из себя обломки камня, лопающегося от неимоверного жара. А крики сгорающих заживо монахов стихли почти мгновенно.
Друид с сердитым видом подошёл к князю и плюнул ему под ноги:
– Легко ты отпустил их, князь!
Брячислав, при этом действии чужака схватившись за меч, с усилием разжал пальцы, сузив глаза, и медленно процедил:
– Ты, жрец, оказывается, и на нашем языке говорить умеешь?.. И это, по-твоему, легко?
Тот упрямо повторил:
– Легко. Видел бы ты, что они творили здесь по округе… – Отвернулся и услышал голос князя:
– Росичи наслаждения в чужих муках не ищут и не видят. Запомни это, друид, и передай своим. – Спустя мгновение послышалась команда: – Возвращаемся!
Плотный строй дружинников покинул чадящие, жутко воняющие горелым
