не сохранились. Столько лет прошло… Конечно, мы пытались что-то записать, законспектировать его ответы, но это было практически невозможно. Вот когда вспомнишь об обычном простом карандаше! Замёрзший шарик авторучки только царапал и рвал блокнотные листы. Перед камерой приходилось невозмутимо делать вид, что тщательно записываешь каждое слово.
Когда оператор прекращал работу и прятал камеру в тепло, мы дружно приплясывали в этих перерывах между съёмками. Техника не выдерживала мороза. Смазка в камере стыла, да и сама плёнка могла прийти в негодность.
Мы беседовали с ветераном. Задавали ему выученные вопросы, предполагающие героические ответы. Он же, рассказывал обо всём непринуждённо легко. О боях и операциях, о партизанской жизни и товарищах. Об отряде и быте, словно о туристическом походе, не концентрируясь на трудностях. Лично о себе он, по-моему, ничего не говорил. Шутил, и мы смеялись. Словно хотел отвлечь нас от мороза и согреть своей беседой.
Наконец нам разрешили погреться в одной из землянок. Туда принесли дрова, растопили буржуйку. Всей группой мы набились греться в настоящую партизанскую землянку. Ветеран улыбался нам и продолжал вспоминать своё военное прошлое, своих товарищей. Не успев толком отогреться, нас снова вытащили на улицу. Зимой съёмочный день совсем короткий. Ещё пара кадров с другими ракурсами, и мы закончили. Вернулись в землянку погреться, перед обратной дорогой к автобусу.
– Ноги совсем замёрзли! – сказал кто-то, из наших ребят выражая общее мнение.
– А мои, – не мёрзнут, – снова улыбнулся ветеран.
– Это как?
– А вот так, – и он постучал своей палкой по брюкам.
Это был стук по протезам.
Принесли ещё дров. Бросили в печь, и открытая буржуйка задышала свежим дымом и теплом. А ведь мы даже не заметили, что наш собеседник без обеих ног. Уже в землянке мы узнали, что он потерял их раненными и отмороженными. И на эту съёмку приехали не все, кто собирался, из-за проблем со здоровьем. Они передавали нам привет и извинения.
Спустя многие годы я совсем иначе вспоминаю ту загородную поездку. Да, именно так, загородную поездку. Мы всё понимали, но по-другому, не в полной мере осознавали происходящее. Турпоходы по местам боевой славы. Пробитые каски и ржавые гильзы в лесах, вокруг пионерлагеря. Военно – патриотическая игра «Зарница», салют у обелиска неизвестному солдату. Как правильно, что всё это было. Хорошо, что это есть и сейчас. Но всё же, это игра. Со счастливым концом, где победители и проигравшие дружно возвращаются домой с походной песней.
И тогда, в Брянске, мы приехали в лес на «Партизанскую поляну» лишь на несколько часов. Могли погреться в землянке, или в здании музея. Отапливаемый автобус стоял в ожидании. Всё воспринималось по-детски, не до конца.
А как они? Партизаны здесь жили. С утра до вечера, и снова до утра. Каждый
