style="font-size:15px;"> По пути на это благословенное поле набрал в сапог холодной воды при переходе через ручей. Ну ничего – сушил салфетками.
Перешли на соседнюю пустошь, заросшую лесом. По словам камрада, пустошь – это такое место, на котором что—то раньше было – хоть пастбища, хоть дома, и там может быть всё – от уделов до простых какаликов. И мы пошли и долго утомительно продирались по кустам, пытаясь махать приборами – и ничего. Даже железных сигналов не было. Наверное, над всеми находками росли толстые деревья.
Камрады ушли вперёд, а я остался в лесу посидеть на пеньке, поесть банан, подумать о трудной жизни копаря и заменить батарейки. За это время камрады тоже подустали, решили уходить к машине и стали мы аукаться и пересвистываться в лесу – загляденье, просто как в добрых советских сказках!
Про найденные мной и оставленные две пуговки камрад назидательно сказал: Это хорошо, значит поле перспективное. В будущем вообще такие поля покажутся манной небесной! Я вздрогнул и посочувствовал нашим потомкам, ведь нашедший пуговку сразу будет считаться героем, а перекупщики в неистовом восхищении станут предлагать немалые деньги за столь редкий товар.
В машине порадовался, что захватил пару запасных носков (как знал) и натянул оба на промокшую ногу – стало совсем хорошо и во взоре появилась кутузовская целеустремлённость, желание взмахнуть рукой и выдвинуться вперёд на постой обратно в столицу.
Кладоискатели борются с посадками конопли
С камрадом Иваном отправились на коп. Это не тот Иван, который сломал болт на моей катушке, это другой, хороший – потомственный казак со смеющимися глазами и бородой.
Сначала у дороги быстро вылезли на поле, где была ярмарка. Там я почти сразу нашёл крестик с остатками эмали недалеко от трассы. Немного побродили и отправились дальше искать исчезнувшую деревню. На картах ПГМ и Шуберте она изображалась у разных ответвлений оврага – проверили оба места. На первом нашёл советские 5 коп. 1930 г. и смятый в комок медный старинный гребешок. Его я подарил Ивану. Потом он как—то умудрился его разогнуть и вернуть вещь из небытия.
На месте было очень много высокой травы и крапивы – сложно искать. Да и много советского железного мусора. В общем, сели в машину и переехали к другой ветке оврага. Пришлось дважды перебегать топкий ручей и мочить ноги в кроссовках по дороге туда, да дважды обратно, итого четыре – а угадайте, сколько раз промочил ноги Иван? Всего три. Он к моему удивлению один раз по тому же самому пути умудрился не промокнуть, на что я сказал: Прошёл по воде аки Христос, безгрешная душа!
В полях поражает дикое количество цветущей земляники – туда бы через месяц! Тонны этой ягоды пропадают в глухих местах совсем зря. Два раза в руки попадались нарядные жуки долгоносики – один зелёный, другой голубовато—серый – очень красивые, яркие, не уступающие в расцветке тропическим жукам, хоть
