дохлому городскому с одной подошвой. Мне до сих пор не понятно, как он без компаса, без солнца и звёзд смог пройти со мной на хвосте двадцать пять, а мне показалось, что все сорок, километров. По снегу через сугробы, по насту, проваливаясь через шаг, и выйти к намеченной цели без потерь. Не считая подошвы и прострелянных штанов. На самом деле всё понятно. Мы такие, мы именно поэтому всех победили во второй мировой! И в третьей победим, если она будет, не дай боже.
Пока Саша ходил за санками, я, в этот раз обессиленный окончательно, уснул прямо на снегу там, где он меня оставил, прислонив к забору. Как меня грузили в санки и везли к дому, я не помню. Как поили, а потом натирали водкой и укутывали в овечью шкуру – помню едва. Проснулся я ровно через тридцать часов сильный и здоровый, готовый к обратному переходу Соплюшки – Ляды. Саша поменял простреляные штаны на тоже простреляные, но заштопанные. А подошву к сапогу его брат приделал так, что было незаметно, что когда-то отлетела. Назад пешком родня не отпустила. Похолодало! Поэтому десять километров от Соплюшков нас везли на мотоцикле с коляской до автобусной остановки. Оттуда автобусом прямо в Ляды. Вот так и закончилась моя первая и последняя «настоящая» охота. В чём радость и удовольствие – не разобрался, но понял, что на охоту, как в разведку, надо идти только со своими.
Коста Рика, 15.02.15.
Бешбармак
Дело было в начале семидесятых. Мой родной институт летом рассылал по всей необъятной территории огромной страны строительные отряды. Одним из «ведущих» направлений был Казахстан, Гурьевская область. Проявив себя неплохим организатором в предыдущие годы, в этом году я поехал в стройотряд штабным работником. Штаб располагался в районном центре Кульсары на берегу одноименного озера. Там же располагались маленькие жилые домики-бараки, в которых проживали недавно освободившиеся теперь уже бывшие заключённые, осуждённые в основном за тяжкое. Из них больше всего запомнилась абсолютно лысая пятидесятилетняя на вид Октябрина и в прошлом работник торговли Володя из Ленинграда. Земляк и тёзка! Только постарше. Лет сорока. В ссылке два года, а всего в казахских лагерях отбыл пятнадцать. За что, конечно, не сказал. На вопрос: «Когда обратно в Питер?» тяжело вздохнул и ответил: «А Октябрину куда? Она не поедет, ей здесь нравится!». На русском языке в Кульсарах кроме этой парочки и ещё двух-трёх бывших зэков не говорил никто. По периметру озера вряд ли можно было найти человека, говорящего по – нашему. В Кульсарах был книжный магазин вперемежку с гастрономом. Там непонятно только для кого стояли на полках книги на русском! Треть зарплаты, заработанной тем летом, я потратил на эти книги. Если вы помните, это было время «макулатурной» литературы. Ажиотаж был высоким. А на этих полках стояло всё! От Пикуля до Дрюона! Там я купил и тут же прочитал за одну ночь «В августе сорок четвёртого или Момент Истины» Богомолова. Никогда ни до, ни после я не читал ничего лучшего о войне, разве что «Волокаламское шоссе».
