мгновение вошел Траксис и поставил перед ним чашу, окутанную паром.
– Пришлось попросить у раба центуриона Криспа. Теперь я его должник. Если б вы дали мне пару монет чуть раньше, я купил бы вина в деревне. Но…
– Спасибо. Это всё. Иди, поспи немного.
– Поспать? Мне еще нужно почистить ваш плащ.
– Ты его не почистил?
Траксис наградил его хмурым взглядом:
– Я сделаю это, как только смогу, господин.
– В таком случае не буду тебя задерживать.
Траксис пробормотал что-то на фракийском, выходя из палатки, и Катон вернулся к письму, раздраженно почесав подбородок.
Он продолжал его сочинять в тусклом свете лампы, но вскоре масло закончилось, и огонек погас. Катон закончил письмо короткими уверениями в любви, поставил свое имя и пробежал глазами пергамент. Послание примерно отвечало той цели, с которой было написано, – сказать, что он по ней скучает, и предупредить, чтобы держалась подальше от политики столицы.
Катон аккуратно сложил пергамент, потом, взяв воск для печати, капнул на место сгиба и приложил кольцо эквита к быстро засыхающему воску, оставив на нем изображение всадника, из рук которого вырывается молния. Юлия помогла мужу выбрать этот знак, когда император подписал указ о присвоении ему его нынешнего звания и он вошел в ряды эквитов Рима. Катон легко прикоснулся пальцами к печати и оставил письмо на столе, чтобы Траксис утром отнес его в штаб и позаботился о том, чтобы его отправили в Рим при первой возможности. Он знал, что в это время года оно доберется до Юлии не меньше чем за четыре месяца, и вознес короткую молитву Минерве, чтобы его жена не ввязалась ни в какие политические интриги, пока не получит его.
Опустившись на походную кровать из дерева, Катон почувствовал, что замерзает в холодном ночном воздухе, с благодарностью натянул одеяло и овечью шкуру, оставленную Траксисом, и лег на спину, глядя в темный потолок из шкуры козла, по которому застучали первые капли дождя. Последнее, что он представил перед тем, как уснуть, было выражение лица его слуги, когда тот увидит неминуемую грязь после ночного дождя.
Катон проснулся за мгновение до того, как Траксис вошел в палатку, как будто его разбудило какое-то внутреннее чувство, сказавшее, что пора вставать. Префект зевнул и обнаружил, что еще темно и идет сильный дождь, а воздух стал холодным и сырым.
– Ваш плащ, – сказал Траксис и положил сложенный шерстяной плащ на стол. – Чистый, хотя, учитывая, какая сейчас погода, его вполне можно было извалять в грязи. Вы будете завтракать, господин?
– Некогда. Ты можешь принести мне что-нибудь, когда мы отправимся в путь.
Катон встал в одной тунике и протянул руки, чтобы Траксис закрепил у него на плечах мягкие прокладки перед тем, как помочь надеть чешуйчатый доспех. Слуга надежно затянул завязки, шедшие вдоль той стороны доспеха,
