«За окошком» называется.
Окошко – метра полтора. Немытое. В разводах.
За ним – резвится детвора,
А дальше, в глубине двора, Роддом. Там радуются в родах.
Мальчишки весело галдят, девчушка пруд рисует,
Юнцы бутылками звенят,
Эх, милый, где фотоаппарат? Смерти не существует.
– Ну, умничка же! – торжествовал Павел Евгеньевич. – Умная же девка. Говорил я тебе?
По дороге в Питер Аня заехала в Остахово. Остановилась, не въезжая в село, у речки Пожеги, где они с Любкой Марьиной в детстве ловили плотвичек. Небо хмурилось тучами. Ветер трепал листья деревьев, и они шелестели.
Заморосил дождик. Аня, постояв еще минутку, залезла в свою служебную Audi и посмотрела на себя в зеркало заднего вида.
– Павлова, что это было? – спросила она у отражения.
Светло-серые глаза в зеркале смеялись.
Воспоминание
Я давно не получал писем. Полгода назад вообще перестал заглядывать в электронную почту. Пока работал в редакции – регулярно пользовался ей, скидывал статьи и очерки, а в ноябре уволился. Сейчас вот апрель уже, 2015-й, а я и пароль-то забыл. Ну как – уволился… Попросили дописать статью и написать заявление. Со статьей я их послал, а с заявлением – нет. Работал я на Красноярскую звезду, но из Красноярска переехал в марте 2014-го в Минусинск. А вообще-то я ленинградец. Жили с родителями у Пяти углов, а в 1988-м, когда мне исполнилось десять, переехали в Купчино. Мой дед Иван Федорович с конца семидесятых снимал дачу в поселке Осельки, где я и проводил лето, пока мне не исполнилось 18 лет. В июне меня и мою двоюродную сестренку Леську завозили на дачу и забирали раз в две недели в город на помывку. Олеся была дочкой папиной сестры, тети Оли, младше меня ровно на десять месяцев. Мой батя Павел Андреевич работал на кировском заводе начальником сборочного цеха, а его сестра, Леськина мама, в отделе кадров районной поликлиники.
В обычные летние будни мы так и жили на даче, вчетвером: я, Леська и дедушка с бабушкой, пользовались двумя комнатами на первом этаже и верандой. Иногда на выходные или праздники на дачу подтягивались родители, устраивали застолья. Нам с Леськой очень нравились эти дни: контролировали нас куда меньше, и можно было гулять чуть дольше и убегать чуть дальше обычного.
В одну из таких чудесных июльских суббот мы, быстро проглотив обед, схватили велики и помчались по грунтовке к лесу. Застолье в доме только начиналось. Мы знали, что закончится оно к вечеру, и решили использовать время на все сто: доехать до Изумрудного озера и обратно дотемна. Лесное озеро находилось километрах в пяти от грунтовки. Вела к нему узкая просека, которая подходила для велосипедов и не очень-то для машин. Интересовало нас скорее не само озеро, а то, что рядом с ним: воронки от снарядов. Там мы находили патроны, пули, гильзы и другие следы Великой Отечественной. В сентябре, когда начиналась школа, подобные летние трофеи укрепляли репутацию.
Выехали мы в два, а в три уже купались в Изумрудном, оставив велики на полянке неподалеку. Искупавшись всласть и подсохнув,
