на шляпу
Бросало свой щедрый луч…
«Ах, сколько же стоит небо?
А в Иерехоне – трубы?
Скажи-ка, папаша Чарли,
Почём эта пара туч?»
Так пел мой весёлый Джонни,
Не знавший в душе печали,
Хотя и его улыбка
Бывала подчас горька,
Но мрачен был спутник Джонни,
Безбожный папаша Чарли,
И на рукоятке кольта
Лежала его рука.
Безбожный папаша Чарли
Расчёты любил и сметы,
Безбожный папаша Чарли
Свой век разменял, копя.
В сапог он засунул перстень
И в пояс зашил монеты,
И жадное спрятал сердце
За пазухой у себя.
Суровые Кордильеры
Их плотной стеной встречали.
Дорога пошла такая,
Что только зевнул – и вниз!
И Джонни зевнул и – вскрикнул:
«Скорее дай руку, Чарли!» —
Весёлый бродяга Джонни
Над бездной глухой повис.
И жадный, безбожный Чарли
Снял с кольта большую руку
И твёрдо и молчаливо
Несчастному протянул…
А ночью в каньоне Духов
Они разгоняли скуку
И грели костром и джином
Уступы озябших скул.
А утром хребет холодный
Укрыла зари корона,
И свет золотой рассеял
В каньоне сырую тьму,
И золото заблестело
Заманчиво и лимонно…
Скажи-ка, папаша Чарли,
Какая цена ему?
И людям его послала
Судьба в наказанье, в дар ли?
Она и сама не знает —
Для сердца ли, для виска?
Но золотом заблестели
Глаза у папаши Чарли,
И на рукоятку кольта
Упала его рука.
Наметилась злая смета,
И план беспощадный вызрел:
«Весёлый бродяга Джонни
Ещё безмятежно спит…
Так спи же, спи вечно, Джонни!..»,
Но грянул внезапный выстрел,
И рухнул папаша Чарли
Средь жёлто-кровавых плит.
Лишь эхо, в ответ пролаяв,
Рассыпалось по пещерам,
Весёлый бродяга Джонни
Свой кольт в кобуру вложил:
«Прости меня, добрый Чарли!
Ты умер акционером,
А я бы – бродягой нищим,
Таким же, каким и жил».
И он золотые слитки
В пустые мешки насыпал
И прочь, лошадей навьючив,
Побрёл по следам копыт,
