сострадательный ум, беспокойство и необъяснимая прелесть в каждой черте неправильного лица, нерешительность и доброта подвижного быстрого взгляда, застенчивость и твердость характера в этих туго сведенных бровях, угловатость и неиссякаемая энергия в порывистых сильных движеньях.
Он не поднимал головы, не в силах справиться со своим восхищением.
Она быстро сказала, заглядывая снизу в глаза:
– Вы устали.
Да, она одна безошибочно проникала под маску, однако он не снял маски и перед ней, в один миг сменил её на другую, поднял беспечное жизнерадостное лицо и ответил небрежно:
– Пустое.
Она покачала с сомнением головой:
– Вы целых три дня не приходили обедать.
Он воскликнул, забывшись, растерянно и тепло:
– Вы считали!
Она глядела на него с удивлением, точно хотела сказать, что не могла не считать и что ровно ничего невозможного, необычного заключаться в этом не может.
Он вновь поспешно склонился к руке, пряча лицо и глаза, с трудом переменяя голос на шутовской:
Благодарю вас, но я не стою того, я вас тираню. Вместо того, лететь к вам каждый вечер, таскаюсь по ресторанам, с приятелями шампанское пью.
Она отняла руку, смеясь, с детской хитростью в больших открытых глазах:
– Не лгите, шампанского вы не пьете, приятелей у вас нет, не с кем вам шампанское пить.
Он лицо сделал строгим и хмуро ответил, мягко улыбаясь одними глазами:
– Вы не женщина, вы змея и жалите меня в самое слабое место, однако это у вас со мной не пройдет. У меня нет слабых мест, и у меня есть, можете представить себе, именно приятели есть. На зло вам, нынче я болтал с Никитенко, он мне поведал все закулисные новости нашей бурной общественной жизни, из первых рук, и на досуге мы с ним разрешили две или три из самых насущных проблем, так что дело пойдет, то есть что это я: поскачет галопом.
Ответным юмором засветились её большие глаза. Она взяла его под руку и повела по гостиной, совсем тонкая, совсем юная рядом с ним, такая близкая, недоступная, такая щемящая радость его.
У самых дверей кабинета она с веселой суровостью приказала ему:
– Ступайте к мужу, пока накрывают на стол, потом я вас стану кормить, хоть вы и не стоите этих хлопот.
Он склонил голову перед ней, сложил вместе ладони, как перед Буддой и покаянно воскликнул:
– Я не стою?!
Она подтвердила смеясь:
– Да, да, именно вы!
Тогда он с испугом спросил:
– Позвольте узнать, почему именно я – и не стою?
Часто моргая, отводя в сторону большие глаза, она принялась строгим тоном перечислять:
– Вы шут, вы обманщик, вы лжец, вы, я думаю, за всю вашу жизнь, даже, наверно, в пеленках, не сказали правды никому ни полслова.
Откинувшись гордо назад, принимая картинную позу, он с разыгранным
