Preliminary Survey Of The Question // JHR. 1983. No.1. P. 64–69.
IHR – Institute for Historical Review, Torrance, USA.
JHR – Journal for Historical Review.
Leukert M. Die strafrechtliche Erfassung des Auschwitzleugnens / Inaugural-Dissertation zur Erlangung der Doktorwürde der Jüristischen Fakultät der Eberhard-Karls-Universität Tübingen. [Stuttgart]: Wiesinger Media.de, 2005. 330 S.
Lipstadt, 1994. – Lipstadt D.E. Betrifft: Leugnen des Holocaust. Zürich: Rioverlag und Medienagentur. 1994. 319 S.
Sanning,1983. – Sanning W.N. Die Auflösung des osteuropäischen Judentums. Mit einem Vorwort von Arthur R. Butz. Tübingen – Buenos Aires – Montevideo: Grabert-Verlag, 1983.
Наряду с «историомором», сквозным для всей книги является понятие «главпур» – производное от организации «Главное Политическое Управление Советской Армии и Военно-Морского Флота» (сокращенно, ГЛАВПУ, или, по старинке, ГЛАВПУР). В 1924–1990 гг. этот военный орган одновременно являлся отделом ЦК компартии, и именно здесь вырабатывалась идеологическая и пропагандистская доктрина советского государства, навязывавшаяся всему обществу, а не только казармам и штабам (см. подробнее на с. 156–157 настоящего издания).
П.П.
Войны памяти
Есть такая поговорка: «Когда говорят пушки – музы молчат».
Фактически это не так, да и муз не одна, а девять. Но та муза, с которой мы профессионально имеем дело, – муза истории, наша несравненная Клио, дочка Зевса и богини памяти Мнемозины, с папирусом или тубусом в руке, – действительно предпочитает под канонады помалкивать.
Поговорку же придумали пропагандисты. Потому что, когда говорят пушки, – то говорят и они, пропагандисты, и говорят громко, чаще громче, чем пушки.
Каждая воюющая сторона непременно имеет соответствующую инфраструктуру – так называемые политорганы. А в придачу – и свои военнно-исторические ведомственные институции, архивы и музеи. Музы у пропагандистов нет, но она им и не нужна: у них всегда находится какой-нибудь условно-коллективный Геббельс или Мехлис. Заказы спускаются все больше срочные, и исполняются они всегда в спешке и грубо, нисколечко не считаясь с Клио, помалкивающей в тряпочку или в кляп. Они профессиональные вруны – поэтому они врут очень часто, но всегда убежденно, врут принципиально, шьют, так сказать, белыми нитками, отчего в результате архивы именно самих пропагандистов, как правило, – самые закрытые изо всех. Ибо нечего кому-то смотреть на их пожелтевшие от времени белониточные швы.
Та же Вторая мировая война – как целое если и существует, то в виде некого архипелага, островами которого служат и непосредственно боевые действия, и ее гуманитарные – периферийные на армейский взгляд – ипостаси: послевоенная идентификация пленных (кто они – еще свои или уже чужие?), участь мирного населения и его страдания (под оккупацией ли, в контакте ли с проходящей вражеской армией, в тылу ли, в блокаде или в эвакуации – под гнетом чрезвычайных законов военного времени, или, если угонят, на чужбине?).
То, что Холокост – неотъемлемая часть Второй мировой, в Советском Союзе с его приматом войны Великой Отечественной и синдромом Победы пропагандисты даже не то чтобы отвергали, – они этого не понимали. А если и отвергали, то очень оригинально: это не евреев во рвах убивали, а советских граждан, поэтому – какой же тут Холокост? Холокост советских людей?..
Сейчас, когда геополитически занадобились параллели между актуальным неонацизмом (кстати, вполне
