удобной минуты; но, получив письмо от Петруши, где он просил ее поспешить высылкою денег, она решилась сказать всё брату, несмотря на его недовольное лицо в тот вечер.
Он играл с Аней в шашки, старичок следил за игрой, а Настасья Андреевна вязала чулок.
– Братец… – начала она нетвердым голосом. – Петруша, уезжая, просил меня…
– О чем? – не отрывая глаз от игры, спросил ее брат.
Настасья Андреевна с минуту помолчала и наконец сказала:
– Просить у вас прощенья.
– В чем? – и, взяв шашку, он прибавил, обращаясь к Ане:– Прозевали!
– Он очень, очень раскаивается и дал мне слово никогда этого не делать.
– Опять!.. Ну, вы просто рассеянно играете! – хмурясь, сказал Федор Андреич Ане и продолжал: – В чем же он раскаивался?
– Он не виноват: приятели…
– Верно, уж долги появились? – перебил сестру Федор Андреич.
– Не сердитесь, братец; я его жестоко бранила.
– Хорошо, хорошо! – недоверчиво произнес Федор Андреич и спросил:– А сколько?
Настасья Андреевна нетвердым голосом произнесла:
– Триста!
Аня и старичок с ужасом переглянулись.
– Гм… каково?.. У меня нет денег платить за него долги, и так он дорого стоит, – покойно и решительно отвечал Федор Андреич и, обратись к Ане, прибавил: – Ну-с, о чем вы думаете?
Аня поспешно подвинула шашку.
– Братец, он дал расписку, и срок кончился, – тоскливо заметила Настасья Андреевна после некоторого молчания.
– Мне-то что за дело! вольно мальчишке верить.
– Это будет пятно на его чести.
– Кто велел ему ее пятнать!
Холодность, с какою говорил Федор Андреич, отняла всякую надежду у сестры; она пришла в отчаяние.
– Братец, я прошу эти деньги дать для меня; неужели вы мне откажете?
– Откажу, потому что вы их просите на баловство и поощрение мотовства…
И, горячась, он продолжал:
– Да скажите мне, пожалуйста, вы просили у нашей покойной мачехи для меня денег? давала она мне столько, как я ему даю на содержание, а?
– Он молод и в первый раз… – заметил старичок.
– Я тоже был молод, однако никому не давал расписок.
– Может быть, дурные товарищи, – опять сказал старичок.
– И у меня были тоже товарищи… Впрочем, напрасно его оправдывать… Мне всё равно… Я сказал ему, что не буду за него платить долгов, когда привез его в город, и не заплачу.
И Федор Андреич углубился в игру. Никто его не смел более беспокоить, и партия длилась в глубочайшем молчании. Аня проиграла.
– Желаете отыграться? – спросил Федор Андреич.
– Извольте! только с условием! – весело отвечала Аня.
Она давно заметила, что ее веселое расположение часто смягчало суровость его, и теперь не ошиблась:
