партию.
– Ну-с, извольте сказать ваше условие, – сказал он.
– Я завтра его скажу, – небрежно отвечала Аня.
– Как завтра? – с удивлением спросил Федор Андреич.
– Очень просто – завтра!
И она присела перед ним.
– Хитра! надула старого филина! – заметил Федор Андреич, подмигнув старичку.
Настасья Андреевна так улыбнулась язвительно, что Аня закусила губу.
На другой день утром, за чаем, Федор Андреич встретил Аню вопросом:
– Ну-с, какое условие?
– За обедом скажу, – отвечала Аня, здороваясь с ним.
– Вы, кажется, подсмеиваетесь надо мной, – хмурясь, заметил Федор Андреич и быстро вышел из залы.
– Как мило! и что за дерзость так шутить со старшими! – язвительно сказала Настасья Андреевна. – Вы его сердите своими глупостями и лишаете других возможности говорить о деле.
Этот упрек подействовал на Аню: она догадалась, что Настасья Андреевна желала опять говорить с братом о Петруше. Извинясь перед ней, она попросила позволения отнести чай Федору Андреичу в кабинет. Она важно вошла к нему и, с недовольным видом поставив чашку на стол, пошла назад.
– Подождите; куда торопитесь? – сказал Федор Андреич.
Аня, остановись посреди комнаты, повернула к нему одну только голову.
– Подойдите!
Аня медленно подошла.
– Вы сами догадались принести мне чай?
Аня покачала головой.
– А вы разве сами не могли догадаться?
– Если бы мне не приказали Настасья Андреевна и дедушка, я к вам ни за что бы не пошла.
Федор Андреич улыбнулся такой смелой откровенности. Аня никогда еще так фамильярно с ним не обходилась.
– Отчего? – спросил он.
– Я сердита на вас! – отвечала она.
Федор Андреич засмеялся; смех его был такой редкостью, что Аня испугалась; храбрость ее исчезла, и она вновь чувствовала неловкость перед ним.
– А за что вы на меня сердитесь?
Аня, с минуту помолчав, отвечала:
– За то, что вы проиграли и стараетесь показать, что рассердились на меня, чтоб не заплатить своего проигрыша.
– С чего вы взяли? вы, право, забавны! Извольте же говорить ваше условие, и я его исполню, если только оно возможно.
– О, конечно, оно очень возможно! – радостно воскликнула Аня и нерешительно прибавила: -Заплатите долг за Петрушу.
Федор Андреич вскочил с своего места; лицо его запылало гневом, и, топнув ногой, он грозно сказал:
– Извольте идти; я таких глупостей не намерен исполнять.
Аня так испугалась в первую минуту, что ноги у ней задрожали; но вдруг она гордо сказала:
– Я вас потому прошу об этом, чтоб опять не подумали, что мы с дедушкой строим козни.
Федор Андреич посмотрел пристально на Аню, молча подошел к бюро, вынул оттуда деньги, отсчитал триста рублей и, подавая их
